— Нет, нет, — продолжала она рыдать. — Я думала о мисс Мензиз…
— А что с ней? — спросила Хомили.
— Раз я обещала с ней не говорить, кто ей теперь все расскажет? Она так и не узнает, что мы убежали из тюрьмы, не узнает о Мейбл и Сидни. Не узнает о воздушном шаре. Не узнает, что мы вернулись. Никогда ни о чем не узнает. Всю жизнь она будет спрашивать себя, что с нами случилось. Будет лежать ночью без сна, и думать, думать…
Под и Хомили обменялись взглядами поверх поникшей головы Арриэтты. Ни один, по–видимому, не знал, как быть.
— Я не обещал, — внезапно сказал Спиллер хрипло.
Все обернулись и посмотрели на него. Арриэтта отняла руки от лица.
— Ты? — воскликнула она недоверчиво.
Спиллер, потирая ухо рукавом, не отводил от нее глаз.
— Ты хочешь сказать, — продолжала она, до того удивившись, что забыла и свое залитое слезами лицо, и смущение, которое последнее время испытывала при Спиллере, — что ты вернешься сюда и все ей расскажешь? Ты, кого никто ни разу не «видел»? Ты, кто всегда в укрытии?! Ты, от кого обычно не услышишь и слова?!
Спиллер коротко кивнул, глядя ей прямо в глаза настороженным, твердым взглядом. Молчание нарушила Хомили:
— Он это делает ради тебя, дочка.
А затем, сама не зная почему, рассердилась. «Мне надо постараться и полюбить его, — сказала она сама себе с раздражением. — Мне не остается ничего другого».
Видя, что недоверие на лице Арриэтты сменяется радостным изумлением, Хомили обернулась к Поду и резко сказала:
— Да погаси ты этот свет, ради всего святого. И все в постель. Завтра рано вставать.
Примечания
1
Посадочная зона
2
Взлетная площадка
3
Точка отрыва
4
Оптимальная высота