Что ж, если вам так угодно…
В следующее мгновение она отступила на шаг и изо всей силы ударила Саута кулаком в челюсть.
Удар чуть не сбил его с ног. Виконт пошатнулся, но тут же выпрямился. Прижав ладонь к левой щеке, он тотчас почувствовал на руке теплую липкую струйку крови. Его улыбка была не вполне искренней, когда он потирал ушибленную челюсть.
— Я забыл о сережках, — пробормотал он. — Ведь у вас в кулаке были зажаты сережки.
Индия пожала плечами.
— Я думала, вы о них помните.
Тут дверь в коридор снова приоткрылась, и Саут увидел своих друзей — они смотрели на него во все глаза. Миссис Гаррети тоже взглянула на виконта.
— Это все, милорд? Или вы все еще не удовлетворены? Может, у вас есть еще просьба и ко мне?
Саут заставил себя улыбнуться.
— Нет-нет, благодарю вас. Пожалуй, большего моя челюсть не выдержит.
Виконт вытащил носовой платок и осторожно утер кровь в уголке рта. Причем он заметил, что Индия Парр не проявляла ни малейших признаков раскаяния. Взглянув на нее, он пробормотал:
— Что же касается смеха во время представления… Я чувствую, что должен вам напомнить: это ведь была комедия.
— Но не настолько смешная.
Он не ответил на это возражение, однако в шутку заметил:
— И все же вы не можете рассчитывать, что я всегда буду приходить вам на помощь, мисс Парр.
Направляясь к двери, он бросил пять шиллингов, большую часть своего выигрыша, на гору одежды в руках костюмерши.
Друзья Саута не стали допытываться, что именно он сказал даме, и удовлетворились его весьма кратким объяснением. После этого виконт заявил, что собирается к полковнику-по делу. В тот или иной момент всех их касались дела полковника, однако они редко появлялись у него одновременно — чтобы не мешать друг другу. Саут не раз выполнял задания полковника, и ему пришлось сыграть множество разных ролей, хотя он далеко не всегда был посвящен во все детали замыслов полковника. Однако на сей раз виконт решил, что заслуживает самых подробных объяснений — в конце концов, ему не каждый день приходилось получать столь увесистые оплеухи.
Хотя Саут прибыл уже довольно поздно, его сразу же провели в гостиную полковника, находившуюся над лестницей. Несколькими часами раньше двое слуг доставили туда своего господина и позаботились о его удобствах, и теперь полковник сидел в кресле на колесиках у камина. На столе рядом с ним горела лампа, освещая резкие черты его лица. На ноги его был наброшен плед, а на коленях лежала раскрытая книга, и когда гость вошел, хозяин водил пальцем по строчкам. Какое-то время оба молчали. Наконец полковник закончил чтение и, отложив в сторону книгу, осведомился:
— Я думаю, ты хочешь выпить. — Джон Блэквуд окинул Саута быстрым пытливым взглядом, и виконту показалось, что полковник видит его насквозь.
— Да, пожалуй, не откажусь, — сказал Саут.
— Напитки в буфете, как и всегда. Мне налей скотча. Я полагаю, есть причина тому, что у тебя распухла щека и кровоточит губа.
И тут Мэттью Форрестер вдруг вспомнил о том, как впервые увидел Джона Блэквуда. Он вспомнил, как мельком заметил незнакомого гостя в кабинете отца и как его, мальчишку, поразила поза незнакомца — наглая, вызывающая, дерзкая… Именно эту позу он и позаимствовал, чтобы потом продемонстрировать своим новым дружкам в Хэмбрик-Холле.
Но теперь-то поза полковника Блэквуда впечатлить не могла никого. Изнурительная болезнь истощила его мускулы и сделала неуверенными движения, замедлила рефлексы. Но в этот вечер он твердо сжимал подлокотники кресла, что случалось далеко не всегда.