Он был среднего роста и умеренного телосложения, но двигался так, будто впитал в себя некую частичку силы земли и природы. Когда мужчина подошел достаточно близко, чтобы Энни смогла разглядеть его лицо, то она еле сдержала чуть не вырвавшееся восклицание: нижняя часть правой стороны лица, вся шея с правой стороны и правая рука до самого локтя были покрыты жуткими шрамами и нежно-розовыми рубцами с легкими морщинками.
— Легче, — сказала Энни, успокаивая нервно перебирающего ногами мерина.
— Здрасьте, — приветствовал ее мужчина, остановившись в нескольких метрах от Энни. Пальцами, покрытыми шрамами, он прикоснулся к краю шляпы. Его странные рыжевато-коричневые глаза спокойно смотрели на Энни из-под черных ресниц. Кротость и смиренность позы могли бы обмануть и более острый глаз.
Энни чуть передвинулась в седле. В наступившей тишине раздавалось только поскрипывание седла.
— Хэлло, Мужчина переменил позу, засунув большие пальцы за холщовый ремень.
— Я ищу работу, мисс Трэмейн.
— Откуда вы знаете, кто я? Кривая усмешка сделала мужчину почти очаровательным. Глаза, показавшиеся отражением огня тропического солнца, смерили Энни с ног до головы. Взгляд был ленивым и чуть насмешливым, казалось, мужчину забавляет происходящее.
— Никакая другая женщина не смогла бы так носить штаны, как это делаете вы. С возвращением домой!
Энни почувствовала себя глупо. Мужчина знал, что она владелица ранчо, а не одна из работниц.
— Мы разве встречались прежде?
— Нет, во всяком случае, не были друг другу представлены.
— А вы немногословны. Он усмехнулся. Выражение его лица живо изменилось, как картинка в калейдоскопе.
— Вам было лет двенадцать или около того. Мы с отцом пришли к Большому Дому, чтобы купить лошадь, от которой, как мы слышали, Время Грез хотело избавиться. У вас были длинные ноги, и вы задавали кучу вопросов, — он помолчал. — Вы и сейчас такая же.
К сожалению, Энни совершенно не помнила его. Сколько же лет ему было тогда? Из-за рубцов, обезобразивших лицо, она не могла определить точно возраст мужчины. Возможно, сейчас ему двадцать семь-двадцать восемь, столько же, сколько и ей.
Он ответил на незаданный вопрос:
— Мне тогда было восемь. Я никогда не забуду наш визит. Величие… Время Грез… Я решил тогда, что… наше ранчо тоже будет таким.
— Ваше ранчо недалеко отсюда?
— Было. Вот почему я пешком. Реки текут, и все, что находилось рядом, превратилось в кучу пепла. Степной пожар. Это случилось примерно полгода назад.
Энни нужны были хорошие работники. Кто-нибудь, кто помог бы ей привести ранчо в порядок и поддерживать его, пока она будет в Сиднее. Но что умел делать этот человек?
— Я не знаю о вас ничего. Ни вашего имени, ни вашей профессии, ни вашего обра…
— Меня зовут Рэгги. Рэгги Льюис. Я занимался крупным рогатым скотом. Конечно же, все, что я знаю об овцах, могло бы уместиться в наперстке. И это даже слишком хорошо сказано. Но я умею работать, и я честен.
Все время, пока Льюис кратко говорил о себе, выражение его лица не менялось. Эта бесстрастность вызвала в Энни смешанное чувство: желание надерзить ему и что-то еще:
— Вы забыли о том, что вы еще и зависимы.
Он снова улыбнулся:
— А вы забыли застегнуть верхнюю пуговицу штанов.
Она глянула вниз и зарделась. Штаны разошлись, являя миру содержимое. Рукой в перчатке Энни попыталась справиться с пуговицей, но никак не могла ухватить ее. — Хорошо, — произнесла она, все еще борясь с пуговицей, готовая для надсмотрщика. Я не могу постоянно находиться на ранчо и надеюсь, что вы умеете писать. В мое отсутствие я хотела бы получать ежемесячные отчеты.
— Если хотите, я могу помочь вам с вашей пуговицей.
— Конечно, нет! У вас есть какие-то пожитки, которые вы хотели бы собрать и…
— Ничего.
Энни хотелось, чтобы он перестал пялить на нее глаза со своим спокойным любопытством.