Его зовут мистер Джозеф Смит.
– Джозеф Смит? – Мелоди нахмурила лоб, но потом испугалась, что это может привести к морщинам, и тут же расслабилась. – Такое примитивное имя. Не думаю, что он какой-нибудь известный человек, и конечно же, не аристократ. Он, наверное, просто никто.
– Мисс Уайтстоун, вам, оказывается, присущ чудовищный снобизм, – упрекнула дочь Гарриет. – Я должна серьезно поговорить с твоей гувернанткой на сей счет.
Смеясь, все трое покинули комнату и спустились вниз, где их уже ждал чай.
– Чего только мне не приходилось делать ради тебя, Гастингс, – пробормотал Джозеф Смит, отпивая еще глоток виски.
Филип незаметно поднял палец и посмотрел на безукоризненно одетого официанта, который тут же молча поставил графин на красного дерева полированный столик между двумя креслами, обитыми кожей, в которых сидели друзья. Шум Лондона, крики мальчишек – уличных торговцев, грохот повозок едва долетали сюда на тихую Пэл-Мэл и еще меньше за толстые стены и тяжелые портьеры клуба. Тот, кто бывал в Лондоне, знает, что это оплот аристократизма в городе, исключая Мальборо-Хаус принца Уэльского. Разумеется, за Мальборо-Хаусом утвердилась слава самого изысканного дома в Лондоне, а значит, и во всем мире.
Филип надеялся, что однажды он будет гостем в доме его величества принца. Он заметил, как блеснул тот особый знакомый огонек в глазах принца, когда он танцевал с мисс Ллойд. Это означало, что любому, кто окажется связанным с мисс Ллойд, доступ в дом будущего короля Англии будет открыт. Как только девушка станет его женой, он войдет в круг тех, кого принимают в Мальборо-Хаусе. Этот день уже близок. Возможно, Филипу окажут честь, и он тоже станет членом Мальборо-клуба, этой неприступной цитадели королевского наследника, находящейся по соседству с Мальборо-Хаусом.
Филип улыбался своему другу, безнадежному старомодному простаку Джозефу Смиту.
– Ну же, Смит, соглашайся. Это отнимет у тебя всего каких-нибудь четыре дня, чтобы привезти ее в Гастингс-Хаус. К тому же я знаю, что тебе надо обязательно наведаться на твою новую фабрику. Где она?
– Во всяком случае, не по соседству с островом Уайт. Черт возьми, Филип, почему ты не выбрал себе жену в Лондоне и не сэкономил бы и свое и мое время?
Филип понимал досаду своего друга. Когда Джозеф сердился, его оксфордский акцент уступал место певучим ритмам родного валлийского. Филип так никогда и не узнал, в каком городе родился его друг. Знал только, что название города очень длинное и в нем мало гласных. Филип с удовольствием переменил тему разговора:
– Она же станет твоей невестой. Ты сам должен поехать за ней, а не посылать меня. Ты это знаешь, разве не так? – Джозеф еще плеснул себе виски.
– Мать требует, чтобы я остался здесь. – Филип вдруг стал внимательно разглядывать свои ногти, словно искал на них многозначительные знаки.
– Расскажи мне подробнее о ней, Гастингс. Все, что я знаю, – это то, что она американка из хорошей семьи. Вот и все, что ты мне сказал. Из какой она части Америки?
– Из восточной, кажется. Ты слышал, что Рендольф Черчилль в Лондоне? Мне надо поговорить с ним относительно его женитьбы на американке. Возможно, его жена даже знает мою невесту. Они обе американки, понимаешь?
– Старый добрый Крыжовник, – улыбнулся Джозеф, вспомнив школьное прозвище их юного друга Черчилля.
У того в Итоне была не лучшая репутация. Даже тот, кто окончил школу недавно, был наслышан о том, что он мошенник и плут. Ему не прочили блестящего будущего и хорошей карьеры, ибо считали, что он и далее будет позорить великое прошлое своей знаменитой семьи.
– Ты ее помнишь, Джозеф. Это бывшая Дженни Джером, дочь Леонарда Джерома из Нью-Йорк-Сити. А теперь она леди Рендольф Черчилль.