Если бы она вошла в дом с парадного входа, ей бы показалось, что она входит в свадебный торт.
Наконец, карета остановилась. После стольких часов убаюкивающего путешествия в обществе двух проглотивших языки джентльменов Констанс с облегчением ждала момента встречи со своей новой семьей.
Глубоко вздохнув, она распрямила плечи и пригладила волосы. У нее, она знала, был совсем не тот вид, в котором бы ей хотелось предстать перед нею. Но после того как был разбит ее сундук и все его содержимое выброшено в грязь, чудом уцелело лишь ненавистное серое платье гувернантки, столь унылое и невзрачное, что превращало любого в подобие чучела. Даже веточка лавра у шеи и новые перчатки не смогли прибавить к нему ни красоты, ни шарма.
«Но что я могу поделать», – безнадежно пробормотала себе под нос Констанс.
Огромные двери, щедро украшенные резьбой, были распахнуты. Констанс успела разглядеть на ней хороводы резвящихся нимф, прежде чем на пороге появилась пожилая дама. В ее осанке, прямых плечах чувствовалась уверенность знатной особы.
Ее свекровь. Мать Филипа.
Когда дама спустилась по мраморным ступеням, Кримминз и Уокер помогли Констанс выйти из кареты. Чем ближе к ней подходила старая герцогиня, тем больше Констанс обретала уверенность в себе. Ибо она не могла не заметить явную приветливость и улыбку на лице герцогини, когда их глаза встретились. Ее свекровь нельзя было назвать красивой, но приветливость и радушие делали ее привлекательной.
У Констанс от волнения перехватило горло. Этой женщине отныне предстоит заменить ей мать, она будет наставлять ее и вводить в мир аристократов, где так важно не нарушить установившиеся правила и нормы.
Эта добрая женщина будет ей матерью.
– Мисс Ллойд. – Тон приветствия был столь же царственным, как и осанка герцогини, ее уверенность, элегантность. – Я миссис Гэррити, экономка.
Экономка? Констанс едва успела остановиться, чтобы не присесть в глубоком реверансе, который она так долго и старательно отрабатывала.
Видимо, по лицу Констанс нетрудно было понять всю степень ее смущения.
– У герцогини мигрень, и она отдыхает. Однако она дала мне все указания, как разместить вас в ваших апартаментах. Она выйдет к чаю.
Два молодых лакея проворно сбежали с лестницы, пока экономка искала взглядом багаж девушки. Кучер спустил вниз сундук Констанс, перевязанный веревками, чтобы тот окончательно не рассыпался. И тут Констанс, к своему ужасу, заметила торчащие из-под неплотно закрытой крышки сундука оборки чего-то белого, должно быть, ее белья. Молодые люди, переглянувшись, подхватили злосчастный сундук. Один из лакеев с трудом сдержался от смеха.
– О, благодарю вас, – пролепетала вконец растерявшаяся Констанс.
– Что ж, будем прощаться в таком случае, – промолвил Кримминз, обращаясь к Уокеру.
Тот, улыбнувшись, кивнул:
– Да, конечно.
Оба пожали Констанс руку. Ей хотелось пригласить их остаться на чай или как-то отблагодарить, но она пока не была здесь хозяйкой.
– Спасибо, что доставили меня сюда. – Это было все, что она, запинаясь, смогла им сказать.
– Не стоит беспокоиться. – Мистер Уокер сунул руку в карман. – Все устроил мистер Браун по просьбе мистера Смита. Мистер Браун очень уважает мистера Смита, не так ли, Кримминз? – Он повернулся к своему приятелю.
Лицо мистера Кримминза пошло красными пятнами от нескрываемого гнева.
Уокер тоже покраснел и, опустив глаза, стал ковырять носком гравий. Мистер Кримминз еще раз поклонился Констанс:
– Спасибо вам и удачи, мисс Ллойд.
Джентльмены сели в карету и уехали. Констанс так и не узнала, кто они, откуда и кто такой таинственный мистер Браун.
Впрочем, это ей и не нужно знать.