Заняв очередь, мы тем самым замкнули ее, так как за нами никто больше не занимал. К счастью, она продвигалась на удивление быстро – хоть здесь, слава богу, все было не столь бюрократично, как в других подобных учреждениях нашей необъятной родины..
Паспортистку звали Светлана, что, по моему мнению, не очень вязалось с ее внешностью: я почему-то убежден, что смуглой брюнетке больше подходит имя Галина, а вот имя Светлана (тьфу-тьфу! – с какой это стати мне в эту минуту Светлана, жена офицера, чуть было не застрелившего меня, вспомнилась?) – какой-нибудь блондинке…
Когда подошла наша очередь, Светлана отнеслась к нам почему-то строго, разговаривала исключительно официальным тоном, на шуточки мои не реагировала, и молча переписала данные паспортов в толстую книгу (я, по обыкновению, захватил с собой паспорт жены, зная какие трудности ожидают нас с Антониной, если мы не семейная пара)..
Мельком глянув на наши фото и штампы в паспортах, неулыбчивая паспортистка ничего не сказала: видимо ее удовлетворило то, что с фото жены на нее смотрит привлекательная, строгого вида брюнетка, и такая же стоит сейчас перед ней, – ведь не секрет, что все красивые женщины чем-то схожи между собой.
– Вы, товарищи мои дорогие, немного припоздали, – подняв глаза от бумаг, сказала нам Светлана, выразительно поглядев на часы, которые показывали ровно пять часов вечера, – и у меня уже не осталось двухместных номеров..
– И что сие означает, хорошая вы наша? – с улыбкой спросил я, оглядываясь назад и убеждаясь, что за нами по-прежнему никого нет, и кивая Тоне ободряюще..
– А это означает, – сказала она в тон мне, – что вы будете жить в трехместном номере…
Ее голос почему-то звучал торжественно.
– Но это же замечательно! – откликнулся я. – Значит, нам повезло, и комната будет большей!
– И не только это! – радостно, в тон мне продолжала Светлана. – Это будет означать, что к вам в комнату я должна буду подселить еще одного человека.
– Вот и хорошо! – поддержал ее я, в то время как лицо Светланы, а следом за ней и Антонины от удивления вытянулись. – Мы абсолютно не против, особенно если этой третьей будет девушка возрастом от 18 и до… – тут я на секунду задумался… – до 25 лет (я обернулся и опять подмигнул ничего не понимающей Тоне).
– Нет уж, извините! – на этот раз уже тусклым официальным голосом проговорила Светлана. – Это как получится, к вам может быть подселена пенсионерка, а может и мужчина, причем любого возраста.
– О великая и чудесная страна! – уставившись в паспортистку своим «фирменным» отмороженным взглядом, заговорил я. – Нигде: ни в сладострастной Франции, ни в растленной Германии, ни даже в гомосексуально-беспринципной Голландии не додумались до такого – подселять в гостиницах на курортах в номер к семейной паре чужого мужика или женщину, а у нас, в стране строжайших правил и полицейских порядков, – пожалуйста! – Глаза Светланы во время этого монолога, а она внимательно вслушивалась в каждое мое слово, теперь и вовсе полезли на лоб, а я тем временем продолжал: – А как это интригующе звучит? Как щекочет нервы – находящийся с вами в одной комнате незнакомец или, о, боже! – незнакомка. Как это обогатит вашу скучную курортную жизнь! Какая масса новизны и впечатлений! Не говоря уж о том, что если этим третьим человеком окажется незнакомец, который в любую минуту будет иметь возможность прижаться к вашей жене, да что там прижаться – просто поиметь ее, да и вас самих, застав врасплох, – если он, конечно, окажется достаточно любвеобильным для этого, а где вы видели на курортах не любвеобильных?
– Нет, это у вас не получится, и более того, это попросту невозможно, – прервав самого себя, сказал я Светлане на этот раз нормальным голосом и непреклонным тоном, чтобы охладить ее восторг. – Дело в том, красивая вы наша, что у нас медовый месяц. Правда, милая? – сказал я, обращаясь уже к Тоне и обнимая ее одной рукой, в то же самое время другой осторожно, чтобы видела только паспортистка, вкладывая между листочков книги регистраций две красные десятирублевые бумажки…
Та внимательно проследила за манипуляциями моей руки и, вздохнув, сказала:
– Ох уж эти мне молодожены на мою голову! Что ж, ничего не поделаешь, придется предоставить вам двоим трехместный.
– Спасибо! – сказал я. – Вы очень, очень добры. Большое, сердечное от нас спасибо, Светочка! Да, кстати, мы от нашего контрпредложения не отказываемся. От молоденькой соседки, в смысле.
Светлана, сохраняя на лице недоверчиво-удивленное выражение, сделала последнюю запись, затем достала из коробки из-под обуви и выдала нам ключи с брелком на колечке, а также назвала номер комнаты. Еще я успел заметить, что едва мы отошли, она вновь достала наши паспорта – наверное, решила все-таки проверить дату бракосочетания. А мы с Тоней тем временем, закинув на плечи сумки, смеясь и обнимаясь на ходу, вошли в здание, в котором нам действительно предстояло провести наш «медовый месяц»..
Поднявшись лифтом на третий этаж, мы быстро нашли нашу комнату, оказавшуюся вполне симпатичной, уютной и относительно чистой. В ней была душевая кабинка, расположенная у самого входа, рядом туалет, далее, за решетчатой деревянной перегородкой трехстворчатый шкаф, затем три в ряд односпальные кушетки, а оканчивалась комната небольшим балкончиком, где стоял овальный журнальный плетеный столик с тремя легкими стульями. Побросав сумки, мы наперегонки бросились под душ. Если в нем и можно было разместиться вдвоем, то мне это с первого раза проверить не удалось – Тоня, хитрющая лиса, отправила меня доставать полотенце из ее сумки, в которой я сразу же заблудился, что ей, очевидно, и требовалось, так как несколькими минутами позже, она, вся влажная, вошла в комнату уже в купальнике, где я, дурень, встретил ее с найденным, наконец, полотенцем в руках. Что и говорить, при виде Тоньки я слегка обалдел: как я и предполагал, она была великолепно сложена – я впервые имел удовольствие видеть ее раздетой; купальник не в счет…
На какое-то мгновенье мне даже стало немного не по себе: теперь все «козлы» с целого побережья будут иметь возможность глазеть на нее, и иди там знай, вдруг кто-то захочет ее увести, украсть, такую великолепную, у меня. От этой случайной панической мысли у меня даже желание на мгновение пропало, чем тут же воспользовалась Тонька, на ходу накинувшая на себя легкий сарафан, после чего открыла дверь и вышла в коридор. Я немедленно последовал за ней, мы спустились лифтом вниз, вышли из здания и уже в следующую секунду наперегонки понеслись к морю. Огибая лежавших тут и там на песке граждан обоего пола и разного возраста и сложения, мы в считанные секунды достигли цели.
Бирюзовые волны приняли наши тела в свои ласковые прохладные объятия, и мне вдруг стало так хорошо, что захотелось кричать от восторга и счастья. Я и закричал, тем самым немало перепугав немногочисленных обитателей пляжа (большинство отдыхающих уже ушли с морского побережья, отправившись на ужин).
К моей радости, Тоня правильно поняла, что со мной происходит, и ответила своей тихой, очаровательной улыбкой. Признаться, она мне нравилась все больше и больше. Чудесная женщина! Впрочем, для меня она все еще девушка – председатель колхоза Ваня, или как его там звали, был не в счет – ведь наш с ней «медовый месяц» еще впереди..
После купания, а затем довольно вкусного, но необильного ужина в симпатичной и уютной столовой, в которой почему-то совсем не ощущалось тяжелых столовских запахов, характерных, казалось бы, для всех без исключения общепитовских предприятий нашей страны, мы отправились на вечернюю прогулку, чтобы осмотреться на местности. И признаться, были приятно удивлены обилием дискотек, баров, игровых залов, а также множеством небольших магазинчиков и киосков. Тоня, держа меня под руку, решительно направлялась то в одну, то в другую сторону, и таким образом нам удалось в ускоренном темпе обойти практически весь курортный район. Послушно следуя за ней, я дорогой веселил Тоню шуточками и делал вид, что не замечаю, что она не торопится возвращаться в наш удобный номер, оттягивая, таким образом, час нашей первой встречи в постели. В то же время я, предчувствуя предстоящую нам дивную ночь, уговаривал себя быть терпеливым.
Зачастую мне требуется какое-то время, чтобы привыкнуть к женщине, прежде чем отправиться с ней в постель, но только не в этом случае – к встрече с Антониной я был готов уже в течение целого года, и теперь попросту умирал от желания обладать ею.
Слегка взбодренные коньяком, выпитым нами в местном баре во время прогулки, мы вернулись в наш номер к одиннадцати часам; в слабо освещенных коридорах санатория в этот час мы никого не встретили, и потому наивно решили, что все обитатели его уже давно мирно спят…
Легкая усталость после почти целого дня, проведенного в дороге, располагала к отдыху, однако, когда мы остались вдвоем в нашем небольшом, но уютном гнездышке – комнатке для троих, мне следовало приготовиться к гораздо более серьезным нагрузкам.