— Ничего особо замечательного здесь нет. Мы давно уже не сеем пшеницы… — Вдруг он коснулся ее виска и убрал с него прядь волос. Лорен снова обожгло словно огнем. — На… налоги, видите ли, очень высоки, — заикаясь, пробормотала она.
— Я имел в виду вас, а не овощи. Вы и в самом деле чудо, — спокойно сказал он, взял ее руку и поднес к губам. О Боже, Боже, какие у него мягкие губы! Он улыбнулся, отпустил ее руку, подошел к жеребцу и взлетел в седло. — Всего хорошего, мисс Хилл.
Алекс дотронулся до шляпы в знак приветствия и пустил Юпитера галопом по той же дороге, по которой они приехали сюда.
Лорен долго смотрела ему вслед, то и дело поднося руку к виску, которого коснулись его пальцы. И лишь когда он исчез из виду, бросилась к дому и буквально ворвалась в дверь. В глазах у нее играли озорные огоньки. Когда Пол спросил, что это на нее нашло, Лорен, смеясь, загадочно ответила:
— Ничего особенного, скоро пройдет. Одарив брата счастливой улыбкой, она медленно поднялась по лестнице и ушла к себе.
Какая глупость увлечься девушкой не своего круга, думал Алекс. Но это факт. Он действительно очарован. Лорен Хилл непредсказуема, как и ее улыбка. И чертовски красива.
Проклятие! Она просто великолепна! Особенно в мужских панталонах. А до чего женственна! Изящные линии тела, пышная грудь, тонкая талия, округлые бедра и наверняка стройные, точеные ноги, которые ему пока не представилось возможности рассмотреть.
Прошло два дня после их поездки на Юпитере, но он все еще ощущал ее тело.
Вчера в Пемберхите она снова застигла его врасплох. Они встретились совершенно случайно в бакалейной лавке. На Лорен было платье из светло-синей шерстяной ткани, роскошные кудри запрятаны под шляпку; она приценивалась к муке и торговалась с владельцем лавки. Синее платье ангела, необыкновенно изящное, удивительным образом гармонировало с ее сапфировыми глазами, блеснувшими в тот момент, когда она перед уходом поблагодарила лавочника за присланное в Роузвуд свечное сало.
Пошел снег, когда он провожал ее домой после того, как она с милым видом успешно сбила цену на муку, смутив бедного лавочника несколькими весьма уместными цитатами. Алекс не мог забыть, с какой радостью она поймала языком пушистую снежинку.
Смеясь, она заметила, что каждая их встреча сопровождается переменой погоды, но эти перемены, думал Алекс, не идут ни в какое сравнение с бурей, бушующей в его душе.
Сидя в коляске, за которой тянулись санки, Алекс свернул на дорогу, ведущую к Кургану Мертвеца. Так он окрестил этот холм еще накануне, когда у него появилась идея покататься на санках. Пока она клала мешок с мукой в повозку и усаживалась рядом с Рупертом, он вдруг понял, что без конца что-то придумывает, только бы увидеться с ней снова. И он тут же предложил покататься на санках. На санках! Он не катался на них с тех пор, как был мальчишкой. И где, скажите на милость, можно добыть санки? К счастью, их продавал кузнец — по баснословной цене. Старые санки, судя по всему, принадлежали когда-то одному из его предков. Алекс провозился до утра, приводя их в порядок.
Коляска и лошадь утопали в снегу, а он размышлял о том, почему не сказал ей, кто он такой. Хотел сказать, но почему-то счел это неуместным. Впрочем, какое это имело значение? Через несколько дней он уедет и скорее всего никогда больше не увидит ее. Кроме того, куда спокойнее без титула.
Как они и договорились, мисс Хилл с детьми стояла на холме в красном плаще и поношенных башмаках и выглядела весьма привлекательно. Мальчишки же представляли собой множество ног и рук, пребывающих в постоянном движении. Лидия казалась чем-то озабоченной и всякий раз, как Алекс оборачивался, смотрела на него так, словно у него было три глаза.