Я ему и говорю: "Ладно, а что вы сделали, чтобы помочь мне родиться?"
- Профессору Лорта-Жакобу? Но он же не акушер! Он знаменитый хирург! Светило!
- О хирургии и речь. Мальчишка-уборщик так и сказал мне в тот раз в коридоре на десятом этаже: "Рождение - это активное действие". Операция. Возможно, кесарево сечение. Поиск выхода. А если выхода нет, надо его проделать. Понимаете?
- Разумеется, понимаю. Не понимал бы, месье Кузен, так меня бы не назначили комиссаром XV округа. Здесь ведь полно студентов. Чтобы справляться с работой, надо находить с ними общий язык.
- Ну вот, когда я отказался растянуться на три километра, от Бастилии до Стены коммунаров, с песнями, он прямо взорвался. Назвал отклонением от природы,.. Сказал, что а боюсь родиться на свет, не живу, а только делаю вид, и вообще не человек, а животное, в чем я, в общем-то, не вижу ничего оскорбительного. И ушел. А я ему тогда сказал, что я действительно отклонение, как любое существо, находящееся в переходном состоянии, и этим горжусь, что жить - значит дерзать, а дерзание - всегда против природы, взять хоть первых христиан, и видал я эту природу, извиняюсь, в одном месте. Мне, говорю, не хватает любви и ласки, и пошел ты на фиг.
- Правильно. Молодец. Все это впрямую относится к полиции.
- Не в обиду вам будь сказано, господин комиссар, но это не вас я называл отклонением от природы. Вы приняли мои слова как комплимент на свой счет, а я просто накручивал узлы и петли, приводя ход мысли в соответствие с избранной темой. Полиция, напротив, явление самое природное, законен мерное и органичное.
- Благодарю за лестное мнение, месье Кузен,
- Не за что. Вы спросили, почему я завел удава, вот я и отвечаю. Я принял это благое для себя решение во время турпоездки в Африку вместе со своей будущей невестой, мадемуазель Дрейфус, там родина ее предков. Меня поразил тропический лес. Влажность, испарения, миазмы... словом, питомник цивилизации. Заглянешь - многое проясняется. Кишение, деление, размножение... Забавная штука - природа, особенно как подумаешь о Жане Мулене и Пьере Броссолете...
- Ну-ка, ну-ка, повторите имена.
- Да нет, это я так. Можете не трудиться - с ними уже разобрались.
- Если я правильно понял, вы завели удава, окунувшись в дикую природу?
- Дело в том, что я подвержен комплексу. Приступам страха. Мне кажется, что из меня никогда уже никого не получится. Что мой предел желаний нефранкоязычен. Декарт или кто-то еще из великих сказал по этому поводу нечто замечательное - точно знаю, что сказал, только не знаю точно что. Так или иначе, но я отважился посмотреть правде в глаза, надеясь пересилить страх. Комплекс тревоги, комиссар, - мое больное место.
- У нас вы в безопасности. Под защитой полиции.
- Так вот, когда я увидел удава около гостиницы в Абиджане, то сразу понял: мы созданы друг для друга. Он так туго свернулся, что я вмиг догадался: ему страшно, и он хочет уйти в себя, спрятаться, исчезнуть. Видели бы вы, как брезгливо скорчились все дамы нашей группы при виде бедного животного. Кроме, конечно, мадемуазель Дрейфус. А недавно она обратила на меня внимание на Елисейских полях. И на другой день очень деликатно дала мне это понять. "Я, говорит, вас видела в воскресенье на Елисейских полях". Короче, я взял удава, даже цену не спросил. В тот же вечер в номере он забрался ко мне под одеяло и приголубил, вот почему я назвал его Голубчиком. А мадемуазель Дрейфус из Гвианы, и ее так зовут из франкоязычных соображений, постольку поскольку там очень чтят облыжного капитана Дрейфуса - который на самом деле ничего не сделал - за все, что он сделал для страны.
Я бы охотно продолжил беседу, и в конце концов мы бы, возможно, подружились. Не зря же между нами росло взаимное непонимание - залог того, что у людей много общего.