– Я ухожу, – сказал Ал, застегивая сюртук. – Нужно кое-что проверить. Пирс, почувствуй себя полезным и помоги ей с латынью, пока меня не будет. Ее синтаксис полный отстой.
– Ну и дела, спасибо.
Современный сленг казался странным в сочетании с акцентом Ала.
– И не позволяй ей сделать какую-нибудь глупость, – добавил он, поправляя очки.
- Эй! – воскликнула я, но Ал уже направлялся к жуткому гобелену, рисунок на котором двигался, когда я отворачивалась. Существовали некоторые вещи в кухне Ала, с которыми лучше не оставаться наедине, и я оценила компанию. Даже если это был Пирс.
– Как пожелает всемогущий Ал, – сухо заметил Пирс, чем заработал приподнятую бровь Ала перед тем, как как тот исчез, используя лей-линию, чтобы добраться до залов Тритон.
В ту же секунду комната погрузилась в темноту, но прежде чем я пошевелилась, свет снова зажегся, заметно ярче; Пирс сотворил какие-то чары – очевидно, не то демонское проклятие света, которое я знала. Одни. Как… приятно. Я наблюдала, как призрак аккуратно разложил влажное полотенце на каминной стойке, а затем отвернулась, сжав челюсти.
Поднявшись, я встала так, чтобы стол находился между нами, когда Пирс пересек комнату с изяществом из старых времен.
– Что делаем сегодня? – спросил он, и я указала на стол.
Пирс склонился над заклинанием, волосы упали ему на глаза.
- Sunt qui discessum animi a corpore putent esse mortem. Sunt erras, – мягко произнес он и поднял голову, его синие глаза, красиво оттеняемые темными волосами, встретились с моими.
– Вы работаете с душой?
– С аурой, – поправила я, но на его лице отражалась нерешительность.
Есть те, кто считает, что уход души от тела есть смерть. «Они неправы», - подумала я и перевела взгляд на бутылочку с аурой, чашу и имя, написанное моей кровью.
– Эй, если ты не можешь доверять своему демону, кому ты можешь доверять тогда? – насмешливо заметила я, собирая в кучу испорченный пергамент со своими неудавшимися каракулями и складывая его возле очага.
Но я не доверяла Алу и жуть как хотела еще раз пересмотреть проклятие. Не с Пирсом, однако. Он хотел бы помочь мне с латынью.
В воздухе повисла напряженность от долгого молчания; Пирс полусидел на столе, покачивая ногой. Он смотрел на меня, заставляя нервничать, пока я наполняла чашу из кувшина. Это была просто вода с вонью жженого янтаря. «Неудивительно, что я возвращаюсь домой с головной болью», - подумала я, морщась, когда чаша переполнилась и вода полилась через край.
– Я уберу, – Пирс вскочил из-за стола и потянулся за полотенцем.
– Спасибо, я сама, – огрызнулась я, выхватив ткань из его рук. Он отстранился, встав перед очагом.
– Рэйчел, я понимаю, что вовлек себя в большую кабалу, но чем я заслужил такую холодность от вас?
Я остановилась вытереть стол и вздохнула. Да, почему? Я сама не знаю точно. И знала только – то, что так привлекало меня в восемнадцать, выглядело ребяческим и глупым теперь. Он был призраком, более или менее, и согласился стать фамилиаром Ала в обмен на постоянное тело. Ал засунул его душу в тело умершего колдуна, когда сердце не пропустило еше ни одного удара. И то, что я знала Пирса задолго до этого, не способствовало повышению моей симпатии. Я не смогла бы взять тело другого человека, чтобы спастись самой. Хотя я никогда не была мертвой. Я посмотрела на Пирса, наблюдая ту же безрассудную решимость, то же пренебрежение к будущему, из-за которого меня избегали, и все, что я знала - это то, что я не хочу иметь с ним ничего общего. Я вздохнула, не зная, с чего начать. Но лишь от одного воспоминания о его прикосновениях десять лет назад глубоко во мне зародилась дрожь предвкушения. Ал был прав. Я идиотка.
– Пирс, ничего не получится, – категорически заявила я и отвернулась.
Мой тон был резок, и голос Пирса потерял свою яркость.
– Рэйчел. Воистину. Что случилось? Я пошел на эту работу, что быть поближе к вам.
– Вот именно! – воскликнула я, и он моргнул в недоумении. – Это не работа! – я ожесточённо размахивала кухонным полотенцем. – Это рабство. Ты принадлежишь ему, телом и душой. И ты сделал это нарочно! Мы могли бы найти другой способ, чтобы дать тебе тело. Твое собственное даже, возможно! Но нет. Ты прыгнул прямо в объятия демона, ни словечком ни обмолвившись о помощи!
Он подошел ко мне, но не прикоснулся.
– Будь я проклят, но демонское проклятие было единственной возможностью снова стать живым, – сказал он, дотрагиваясь до своей груди. – Я знаю, что делаю. Это не навсегда. Когда-нибудь я уничтожу это демонское отродье и буду свободен.
– Убьешь Ала? – выдохнула я недоверчиво; он до сих пор верил, что сможет это сделать.
– Я буду освобожден и сохраню свое тело, – он сжал мои руки, и я поняла, насколько холодными были мои пальцы. – Поверьте мне, Рэйчел. Я знаю, что делаю.
О Боже! Он такой же чокнутый, как и я. Была.
– Ты с ума сошел? – воскликнула я, вырываясь из его объятий. – Ты думаешь, что ты самый сильный со своей черной магией? Ал – демон, и я не думаю, что ты понимаешь, на что он способен. Он играет с тобой!
Пирс прислонился к столу, и отблески пламени от очага замерцали на его жилете.
– Вы действительно полагаете, что я не знаю, что делаю?
– Да, я полагаю, ты не знаешь! – с издевкой произнесла я, используя его же собственные слова. Его отношение приводило меня в бешенство, и я посмотрела на чашу на столе со стертыми именами тех, кто думал, что они умнее демона, и чьи души теперь навечно запечатаны в бутылке в шкафу какого-нибудь жителя Безвременья.
Пирс встал. Почесав подбородок, он заметил:
– Ну что же, я полагаю, вам нужны доказательства?
Я напряглась. Дерьмо. Доказательства?
– Эй, подожди, – попросила я, опуская полотенце на стол. – Что ты делаешь? Ал вернул тебе тело, но он также может его и забрать.
Пирс лукаво приложил палец к носу.
– Возможно. Но он должен поймать меня сначала.
Я перевела взгляд на проволочный браслет из зачарованного серебра, закрепленный на его запястье. Пирс мог перемещаться по лей-линиям, чего я не умела, но серебро закрывало к ним доступ. Он не мог уйти.
– Что это? – уверенно проговорил он, и я моя челюсть отвисла, когда он провел пальцем по проволоке, растягивая ее, словно резинку, и освободил запястье.
– К-как? – пробормотала я, наблюдая, как он вращает браслет вокруг пальца.
Дерьмо на тосте. Ал обвинит в этом меня. Точно обвинит!
– Браслет изменен таким образом, чтобы я мог переходить из комнаты в комнату. А я изменил его еще больше, – сообщил Пирс, сверкая глазами, и сунул проволоку в задний карман. – Я не ел нормальную пищу, не воняющую жженым янтарем, уже целую вечность. Я принесу вам что-нибудь, чтобы согреть ваше холодное сердце.
Я в панике шагнула вперед.
– Ты не можешь уйти! Если Ал узнает, что ты можешь перемещаться, он…
– Убьет меня. О да, детка, да, – Пирс отлично усвоил современный сленг. Засунув руку в другой карман, он выудил горсть монет, просматривая их.
– Ал пробудет у Тритон еще примерно минут пятнадцать. Я сейчас вернусь.
Его акцент почти исчез. Совершенно ясно, что он специально им играл по желанию, что еще больше меня обеспокоило. Что же он скрывает?
– Ты навлечешь беду на мою голову! – воскликнула я, но он исчез, одарив меня напоследок лукавой усмешкой. Комната погрузилась в темноту, и зачарованный браслет Пирса звякнул об пол. Сердце выпрыгивало у меня из груди, пока я смотрела на кухню, освещенную только тусклым светом от очага. Он ушел, и мы оба будем в дерьме по уши, если Ал узнает. С колотящимся сердцем я уставилась на жуткий гобелен. Во рту пересохло, и в отблесках огня в очаге - там явно что-то двигалось. Сукин сын! Я подошла к проволоке и положила ее в карман. Ал, конечно же, обвинит меня. Будто я сняла этот чертов браслет с руки Пирса. Я подошла к каминной полке, где хранились свечи. Ковырнув ногтем воск, чтобы использовать его как объект для фокусировки, я сжала его вокруг фитиля и подключилась к лей-линии.
– Consimilis calefacio, – пробормотала я дрогнувшим голосом, когда энергия потекла через меня, заставляя фитиль загореться, и в этот момент все лампы в комнате зажглись. Я подпрыгнула, сбивая свечу с каминной полки.
– Я могу объяснить! – воскликнула я и потянулась за свечой, которая катилась к бокалу Мистера Рыбы.
Но это оказался Пирс, убиравший волосы с глаз, держа в руках два высоких стакана из-под кофе.
– Ты идиот! – зашипела я, когда свеча столкнулась с пергаментом, и он загорелся.
– Как молния с небес, госпожа ведьма, – Пирс, смеясь, протянул мне кофе.
Боже, я хочу, чтобы он говорил на нормальном английском. В бешенстве я спихнула бумажки с камина на черный мраморный пол, и стала тушить их ногами. К запаху гари добавилась вонь горящей резины, и я с проклятьем схватила миску с водой и опрокинула на бумаги. Глаза заслезились от черного дыма. Вроде резиной больше не воняло, надеюсь, не так уж все плохо.