Как просто было раньше – только я и Таня. А тут приходится думать, сомневаться, подозревать. Не, при первой же возможности надо будет избавиться от такого общества.
Дальше было неинтересно. Единственное, что при очередной смене часовых эта самая смена проходила очень долго, и после этого службу несли двумя парами. А на рассвете солдаты решили поиграть в индейцев и несколькими группами отправились в лес. Я весь извёлся от любопытства – что они искали? Хотел было сходить в лес за ними, но сразу отказался от этой мысли. Единственное моё преимущество – бесшумность в темноте. А на свету солдаты меня сразу обнаружат. И очень сильно удивятся, увидев меня возле какого-нибудь дерева, с ветками, торчащими сквозь тело.
Солдаты вернулись примерно через час, очень серьёзные. Доложились графу, а затем процедура сворачивания лагеря повторилась, но в ускоренном темпе. Даже Таня принесла не кашу, а кусок колбасы и хлеб. Мы немного посидели, наблюдая за суетой.
–Тань, а чего это все так торопятся?
–Граф сказал, что ночью вокруг лагеря происходили непонятные вещи. Кто-то подкрадывался к часовым, выглядывал из леса и снова прятался. Он считает, что это могли быть те разбойники, что напали на твой обоз. Вели себя очень осторожно и очень нагло. Солдаты утром не обнаружили никаких следов, хотя один часовой клянётся, что отчётливо слышал ругань, потом кто-то сказал «Ну-ну», а ещё – «Ха-ха».
Говорила Таня трагичным голосом, вся в мыслях о преследовании «жениха» и возможном нападении, и я ей очень сочувствовал. Но когда она несколько раз повторила это «Ха-ха» как пример крайнего цинизма и наглости, до меня, наконец, стало доходить, что главным «злодеем» здесь являюсь я.
Таня мгновенно заметила, что я начал крутиться и отводить взгляд.
–Иван, ты что-то знаешь? Говори, вопрос стоит о жизни многих людей.
Я помялся.
–Понимаешь, ночью было скучно, да мы ещё поговорили, что надо будет бежать. Вот я решил проверить, как это можно сделать, как отвлечь часовых…
Таня не сводила с меня взгляда.
–А заодно и поиздеваться?! Да это твое «Ха-ха» из чёрного леса именно своей глупостью и неуместностью больше всего и насторожило!
–А что я ещё мог?! Веточку потрясти? Или открытым текстом заявить: «Эй, ребята, приветик! Это я, Ваня!». Так что ли?
–Так это точно был ты? И никаких бандитов в лесу нет?
–Про бандитов ничего не знаю. А разговаривал я.
Напряжение во взгляде Тани медленно отступило, потом губы предательски дрогнули. Стараясь оставаться серьёзной, она спросила.
–А почему всё-таки «Ну-ну» и «Ха-ха»?
–А как надо было?
–Ну… – не выдержав, она улыбнулась в открытую – я бы, наверное, что-то другое сказала. Например «Хи-хи» – и засмеялась, прикрывая рот ладошкой.
Я облегчённо перевёл дух. Пронесло, ругать меня не будут.
Теперь на суету вокруг мы смотрели уже как два заговорщика, провернувшие удачную операцию.
Вскоре прибыл и мой персональный транспорт. Вчерашний возничий расстарался и соорудил нечто среднее между цыганской кибиткой и повозкой американских первопроходцев. Большие колёса, полукруглый верх, в боковинах тента сделано с десяток аккуратных квадратных отверстий. Возница стоял напряжённый, и я решил хоть немного наладить отношения.
–Вчера я немного погорячился.