Таня зачёрпывала ложкой кашу из принесённой тарелки, подносила к моему рту и тут же сбрасывала в траву. Через пару минут мне это надоело.
–Тань, может хватит? Может, сразу вывалишь всю кашу, и поговорим как люди?
Та сделала строгое лицо.
–А вдруг за нами кто смотрит? Как я буду объяснять, почему ты не ешь?
–Да кому мы нафиг нужны? Да ещё следить, что и как я ем?
–Если бы не твои выходки, то может и никто.
Я опешил.
–Тань, ты о чём? Я тут весь белый и пушистый, сижу в тишине, никого не трогаю. Что за наезды?
–А тебе и не надо бегать, орать и материться. В тебе время от времени как будто просыпается… – Таня замялась – нечто…
Слава богу, что на этот раз не стала говорить «демон».
–И в такие моменты ты пугаешь одним своим видом, одним взглядом, одним голосом, даже если говоришь тихо и вполне обычные вещи. Я немного привыкла к тебе, но и то пугаюсь до … очень сильно пугаюсь.
Таня внимательно смотрела на меня, то я только пожал плечами. Мало ли кто и от чего пугается. Я, во всяком случае, специально никому не грозил.
–Возничий перед уходом потребовал двойную плату.
–А я тут при чём? Может он жадина, который за копейку удавится?
–Он сказал, что от одного звука твоего голоса его бьёт дрожь, и на других условиях он не поедет.
–Ну… я не знаю. Я всего лишь хотел познакомиться.
–Графу хватило одного твоего злого взгляда.
–Ой, какие мы нежные и впечатлительные! – попытался съехидничать я.
Таня даже не улыбнулась.
–Граф – смелый и отважный человек, но и он был очень встревожен, когда вернулся обратно к палатке. Потом собрал солдат и дал им строгое указание по своей инициативе не приближаться к тебе и не смотреть в глаза! Я сама слышала.
–И как он это объяснил?
–Сказал, что ты немного повредился разумом. И что во время приступа теперь можешь превратиться в гарлаха.
–А это ещё что такое?
–Так называют воинов, которые в бою впадают в неконтролируемую ярость, и их уже ничто не может остановить, кроме смерти.
–Берсерки, что ли?
–У нас говорят «Гарлах».
Я развеселился.
–Ну, умора, ну, потеха! Я тут сижу и боюсь, что какой-нибудь из солдат мне запросто по шее может надавать. А выходит, что они теперь боятся меня ещё больше, чем я их? И я теперь везде могу ходить пальцы веером?
–Это как? – не поняла Таня.
Я тут же изобразил распальцовку и несколько раз прошёлся перед ней, стараясь поточнее изобразить повадки некоторых моих знакомых. Таня смотрела внимательно, потом коротко заметила:
–У нас так обычно ходят наглецы и хамы. В приличный дом таких даже не пустят.
Я сразу сдулся.
–Ну и ладно, будем ходить как «приличные» – я постарался подковырнуть Таню – Позволит ли хозяйка присесть рядом с ней на этом прекрасном стволе прекрасного дерева её ничтожному слуге?
–Не юродствуй, Вань. Ты прекрасно умеешь вести себя как нормальный парень и без этих выкрутасов.
Я не стал выделываться и молчком уселся. Некоторое время мы молчали.