Сказал холодно:
— Это он.
Перед Лейлой в мельчайших подробностях встал тот безумный день, когда они зачали Азизу, сплетение тел, его горячее дыхание, его страсть...
— Мне надо было увезти тебя, — произнес Тарик совсем тихо.
Лейла опустила глаза, сдерживая рыдание.
— Ты сейчас замужняя женщина и мать. И вот перед тобой предстаю я. За эти годы столько всего случилось. Наверное, мне не надо было приезжать. Но я не мог иначе. Ах, Лейла, лучше бы я никуда не уезжал и не расставался с тобой.
— Прекрати, — всхлипнула Лейла.
— Мне надо было настоять на своем, чего бы это ни стоило. Надо было жениться на тебе, пока была такая возможность. Тогда все пошло бы по-другому.
— Не надо. Не говори так. Прошу тебя. Не сыпь соль на рану.
Тарик шагнул было к ней и замер на полдороге.
— Не хочу притворяться. И не хочу ломать тебе жизнь. Если будет лучше, чтоб я исчез, только скажи. И я уеду обратно в Пакистан. И не причиню никаких неприятностей. Только скажи.
— Нет! — выкрикнула Лейла, хватая его за руку и сразу бросая. — Ни за что. Не уезжай. Умоляю тебя, останься.
Тарик помедлил. Кивнул.
— Он работает с двенадцати до восьми. Приходи завтра днем. Мы с тобой навестим Азизу.
— Я его не боюсь, ты ведь знаешь.
— Знаю. Приходи завтра днем.
— А потом?
— Потом... Я должна подумать. Все так...
— Да уж. Я понимаю. Прости меня за все. Я виноват перед тобой.
— Мне не за что тебя прощать. Ты придешь, ты обещал. Ты вернулся.
— Как я рад, что повидал тебя, — растроганно сказал Тарик.
Дрожа, она смотрела ему вслед.
— Я был наверху, играл с Мариам.
— А мама?
— Мама была внизу. Говорила с этим мужчиной.
— Понятно, — сказал Рашид. — На пару бабы орудовали.
Черты лица у него смягчились, складки на лбу разгладились, подозрительность и недоверчивость куда-то пропали. Рашид сел прямо. Вид у него был... пожалуй, задумчивый. Словно у капитана корабля, которому только что доложили о мятеже на борту, и надо решать, какие шаги предпринять.
И вот решение принято.
Мариам открыла было рот, но Рашид, не глядя на жену, движением руки остановил ее:
— Поздно, Мариам.
Холодно сказал Залмаю:
— Отправляйся наверх, сынок.
На лице Залмая был написан ужас. Расширенными глазами он обвел лица взрослых. Вот ведь что вышло из его болтовни — он и думать не думал.
Ой, что будет?
— Живо! — приказал Рашид.
Взял сына за локоть и повел вверх по лестнице.
Залмай не сопротивлялся.
Мариам и Лейла молчали. Съежились, уставившись в пол, будто посмотреть друг на друга значило принять точку зрения Рашида. «Пока я тут открываю гостям двери и надрываюсь с чемоданами, у меня за спиной, в моем собственном доме, творится разврат и безобразие. Да еще в присутствии сына». Было очень тихо, только сверху доносились шаги — тяжелые, зловещие — и мелкий топоток на их фоне. Потом наверху заговорили — слов не разобрать — и резко смолкли. Хлопнула дверь, скрежетнул ключ в замочной скважине. Топот шагов по лестнице.
Одной рукой Рашид прятал в карман ключ, в другой сжимал ремень. Пряжка с размеренным стуком волочилась за ним по ступенькам.
Мариам кинулась ему наперерез — отлетела в сторону. Свистнул в воздухе ремень. Лейла даже пошевелиться не успела. Удар пришелся ей по голове.