- Быть может, Джальма убил его, пока он исполнял наш приказ?
- Гроза выгнала из-под земли много змей, - заметил негр, - быть может, одна из них ужалила малайца, и он стал гнездом для гадин?
- Нечего бояться смерти, когда служишь _доброму делу_! - мрачно проговорил Феринджи.
- И приносить смерть - тоже бояться нечего! - прибавил негр.
Полусдавленный крик привлек внимание собеседников к их спящему товарищу. Последнему было не больше 30 лет. Чистая раса индуса проявлялась у него во всем: и в бронзовой окраске безбородого лица, и в одежде, и в полосатой коричнево-желтой чалме. Казалось, его мучило какое-то страшное сновидение - по судорожно искривленному лицу крупными каплями струился обильный пот. Он бредил, из уст его вырывались отрывистые слова, руки судорожно сжимались.
- Все тот же сон, - сказал Феринджи, обращаясь к негру, - все то же воспоминание об этом человеке.
- Оком?
- Разве ты забыл, как пять лет тому назад свирепый полковник Кеннеди, бич несчастных индусов, приехал на берега Ганга охотиться за тиграми? С пятьюдесятью служителями, двадцатью лошадьми и четырьмя слонами?
- Да, да, как же, - отвечал негр, - а мы трое, охотники за людьми, поохотились лучше него? Кеннеди, со всей своей свитой, не убил тигра, а мы своего убили! - прибавил он со злобной насмешкой. - Мы убили Кеннеди, этого тигра в образе человека; он попал в засаду, и братья _доброго дела_ принесли его в жертву богине Бохвани.
- А ты помнишь, как в ту минуту, когда мы затягивали петлю на шее Кеннеди, перед нами появился странник?.. Необходимо было отвязаться от непрошеного свидетеля... и мы его убили... И вот со времени этого убийства его и преследует во сне, - сказал Феринджи, указывая на спящего, воспоминание об этом человеке.
- А также и наяву! - выразительно взглянув на Феринджи, прибавил негр.
- Слышишь, - сказал Феринджи, прислушиваясь к бреду индуса, - он повторяет слова этого странника, которыми тот отвечал на наше предложение или умереть, или вступить в число братьев доброго дела... Как сильно это впечатление!.. Он до сих пор находится под его влиянием.
Действительно, индус громко повторял во сне какой-то таинственный диалог, сам отвечая на задаваемые им же вопросы:
- Путник, почему черная полоса на твоем челе тянется от одного виска к другому? - говорил он отрывисто и с большими паузами. - "Это роковая отметка!.." Как смертельно печален твой взор... Ты жертва!.. Пойдем с нами... Бохвани отметит за тебя... Ты страдал? - "Да, я много страдал". Давно и долго? - "Да, очень долго". - Ты и теперь страдаешь? - "Да!" - Что ты чувствуешь к тому, кто тебя заставляет страдать? - "Сострадание!" Разве ты не хочешь отплатить ударом за удар? - "Я хочу платить любовью за ненависть!" - Кто же ты сам тогда, если ты платишь добром за зло? - "Я тот, кто любит, страдает и прощает!"
- Ты слышишь, брат, - сказал негр товарищу, - он не забыл ни одного слова из предсмертных речей этого человека!
- Его преследуют видения... Слушай... он снова говорит... Как он бледен!
Индус продолжал бредить:
- Путник, нас трое, мы сильны и смелы, смерть в наших руках. Присоединяйся к нам, или... умирай... умри... умри!.. О! как он смотрит... Не гляди так... не гляди на меня...
С этими словами индус сделал какое-то быстрое движение, как бы отталкивая кого-то рукой, и проснулся. Проведя ладонью по лбу, орошенному потом, он блуждающим взглядом посмотрел на окружающих.
- Все те же видения, брат? - спросил его Феринджи. - Право, для храброго охотника за людьми... у тебя слишком слаба голова. Хорошо еще, что сердце и рука тверды!..
Индус сжал голову руками и с минуту не отвечал. Затем он промолвил:
- Давно я не видал во сне этого путника.
- Да ведь он уже мертв... не ты ли сам затянул петлю на его шее? сказал, пожимая плечами, метис.
- Да!.. - отвечал, дрожа, индус.