— Поручаю вашим попечениям мою невесту, — смеясь, сказал капитан, — но предупреждаю вас, что она очень капризна.
— Полно, капитан, — в свою очередь рассмеялся Лоран, — как можно жаловаться на то, что является не недостатком, но достоинством в женщине?
— Особенно в таком избалованном ребенке, как моя Флора, — прибавил дон Хесус с добродушным смехом.
Два испанца встали и простились с хозяином, который проводил их до двора.
Посмотрев своим посетителям вслед, пока они не вышли из ворот, Лоран опять направился в столовую.
Береговые братья все еще находились там.
— Ну что? — спросил Тихий Ветерок, как только он показался. — Как, по-твоему, я сыграл свою роль?
— Великолепно! Я был просто поражен, — ответил Лоран, смеясь, — ты не мог отвечать лучше!
— А все по моей милости! — с громким хохотом воскликнул Мигель Баск.
— Как так?
— Видишь ли, разговор ваш что-то слишком уж затянулся, и я решил подслушать.
— Вот блестящая мысль! Признаться, я не знал, как выйти из затруднения, в которое сам себя поставил, я так и дрожал при мысли, что Тихий Ветерок ответит невпопад.
— А я, не будь глуп, предупредил его.
— А что, разве дело и в самом деле состоится? — спросил Тихий Ветерок.
— Великолепное дело, золотое, в четыреста тысяч пиастров с лишним!
— О, какой он достойный человек! — воскликнул Тихий Ветерок с восхищением.
— Да, — крякнул Мигель, — он не прогадает, связавшись с нами, надо сознаться. Все равно, клянусь честью, это дело мастерское, только бы довести его до конца!
— Я сам как на шпильках, — признался Лоран, — давно бы нам следовало иметь известия.
— Успокойся, — возразил Тихий Ветерок, — времени прошло еще немного, тем более что дел у них по горло.
— Положим, но я все-таки очень встревожен.
— Разве ты никого не посылал за известиями?
— Четыре дня назад отправил Хосе в Чагрес.
— Так будьте спокойны, граф, — сказал Мигель Баск. — Если Хосе жив, он скоро вернется, это человек верный и неустрашимый.
В эту самую минуту дверь отворилась и на пороге показался Хосе.
— Благодарю вас, Мигель, — произнес он.
— Ах, мой честный Хосе! — вскричал Лоран. — Наконец-то ты вернулся! Добро пожаловать.
Он подвинул к индейцу стул, на который тот скорее упал, чем сел, так был изнурен.
— Позвольте две минуты, чтобы перевести дух, — сказал он с грустной улыбкой, — и я дам отчет в возложенном на меня поручении.
Все окружили индейца. Береговые братья полюбили его, столько в нем было врожденного величия и простоты, да и со времени их прибытия в Панаму он оказал им неоценимые услуги.
ГЛАВА IV. Здесь начинает вырисовываться личность краснокожего проводника Хосе
Полубессознательное состояние от истощения сил, в которое был повергнут проводник, очень встревожило Лорана.
Не раз он мог оценить всю энергию и самоотверженность великодушной натуры вождя. На его глазах индеец совершал подвиги, требующие такой силы и неустрашимости, что Лоран в глубине души не мог допустить, будто одна лишь усталость могла настолько подкосить его силы; вероятно, страшное, раздирающее сердце горе было причиной такого отчаянного состояния духа этого человека.
Облик Хосе не утратил своего обаяния, глаза его были так же ясны и блестящи, лоб гладок, но было видно, сколько он вынес жестоких мук, сколько раз задыхался в борьбе с отчаянием; ошибиться в признаках Лоран не мог. Движением руки он удалил флибустьеров. Те немедленно вышли.
В столовой остались только неразлучные с Лораном Тихий Ветерок, Мигель Баск и Бартелеми, от них он тайн не имел.
Вследствие отдыха или укрепляющих средств, которые ему были даны, краснокожий начал понемногу приходить в себя: он поднял голову, взгляд его перестал быть холодно неподвижным и в нем появился проблеск сознания.