передать вот это, — как только я поравнялась с ним, мужчина протягивает мне лист, и я торопливо
разворачиваю его.
«Мишель, я бы хотел поговорить с тобой, когда ты
окончишь тренировку. У меня»
Сердце колотится, словно раненая птица внутри.
Дыхание сбито, а лоб покрылся испариной.
Вернулся. Одно слово вспыхивает в голове, и я
поднимаю взгляд на Майкла.
— Какие указания, мисс Пейн? — спрашивает он.
— Никаких, я сама поеду на своей машине, — отвечаю
я.
— Хорошо, тогда я буду двигаться за вами, — кивает
он и удаляется к рядом припаркованному Эскалейду.
Шум мотора, и я выезжаю с парковки, направляясь по
знакомому адресу.
Поговорить. Что он хочет? Разорвать все. Это точно. Я
уверена в этом, поэтому мне приходится собрать всю
свою мужественность в руки и встретиться лицом к
лицу с реальностью. Мы из разных миров, они никогда
не пересекались и не пересекутся более. И от этих
выводов, становится больно внутри. Я не хочу
отпускать его просто так, не могу это сделать. А он с
лёгкостью разорвёт все нити, соединяющие нас. Хотя
о чём я? Ничего нас не соединяло. Никогда. И вообще, какого это черта, он так просто мне присылает записку
с Майклом?
Пароль уже выучен наизусть, и я ввожу его в лифте, снимая пальто и вешая его на сгиб локтя.
Темнота стала привычной, и лёгкий золотистый свет
из гостиной говорит мне, что хозяин этого развратно-
дорогого пентхауса там. На удивление меня не
встречает Шторм, и это меня напрягает, отчего-то это
место без собаки становится ещё более мрачным, чем
есть на самом деле. Но я поднимаю голову и делаю
шаги по направлению к центральной комнате.
Я останавливаюсь, замечая фигуру Ника в чёрных
джинсах и лёгкой кофте, он смотрит на панораму
города и даже не оборачивается, но я знаю, что он
услышал звук лифта и мои шаги.
— Ты пришла, — произносит он, все так же стоя ко
мне спиной.
— У меня был выбор? — усмехаюсь я и бросаю свои
вещи на диван.
— Был. У тебя всегда есть выбор, Мишель, — Ник
оборачивается, и я отвожу глаза от его лица.
Тяжело смотреть на него и не восхищаться вновь и
вновь им. Он словно магнит, притягивает меня к себе, зазывает в тёмный мир, и я с удовольствием иду к
нему. А это все неправильно.
— Что ты хотел? — грубо спрашиваю я его, чтобы не
показать Нику своих настоящих чувств. — У меня есть
ещё дела, поэтому говори, и я уйду.
— Врёшь, крошка. У тебя нет никаких дел, кроме как
поехать домой, — я слышу в его голосе такую
уверенность, что она злит меня. Да, у меня нет друзей
больше, нет никого, с кем бы я могла проводить
время. И во всём виноват он.
— Не волнуйся, найду, — фыркаю я и поднимаю
голову, складывая руки на груди.
— Ты ела? — интересуется он и идёт в мою сторону.
— Да отвали ты со своим: «Ты ела?». Говори, что
хочешь, — требую я и вижу, как его лицо меняется, скулы ожесточаются, а глаза темнеют от
недовольства.
— Тебя, — отвечает он.
— Хватит, ты убегаешь от меня, а я не собираюсь
гоняться за тобой. Ты уезжаешь и не говоришь ни
слова. Что ты от меня хочешь? — взрываюсь я, с
яростью смотря в его глаза.
— Я уехал, чтобы подумать. Мне это требовалось, как
и тебе, — спокойно говорит он и показывает рукой на
диван, приглашая меня сесть.
— Нет, мне не требовалось думать, мне требовались
ответы. Твои ответы, между прочим, — язвительно
произношу я и плюхаюсь на мягкий диван.
Ник проходит за мной, но садится напротив на
стеклянный низкий столик, и теперь наши лица близко.
Снова слишком близко, а я не могу контролировать
своё тело, которое уже порывается просто обнять его
и возможно, разреветься от облегчения, что я вижу
его. Хотя бы вижу.
— Ты и так знаешь многое обо мне, и это идёт вразрез
с моими планами, — говорит он, а я цокаю.
— Где ты был?
— За городом. Работал. Физически пахал, чтобы снять
напряжение, — объясняет он, но мне снова ни черта
не понятно. Я ничего не знаю ни о нём, ни о его
запутанной жизни, ни об увлечениях. Да и не должна
знать, я же всего лишь долбанная любовница и не
более.
— Помогло? — ехидно произношу я.
— Злишься. Только на что злишься, Мишель? — усмехается он, а я закипаю с новой силой на его
спокойствие и насмешку.
— На что?! — возмущаюсь я, повышая голос.
— Тише, не кричи. Сейчас не кричи, голова болит, — кривится он.
— Бедненький малыш, у него голова болит. Прими
таблетку, пойди избей кого-нибудь, пусти кровь или
что ты там умеешь. Голова у него болит, а у меня не
болит? Да я места себе не находила, пока ты
отсутствовал. Это ненормально, Ник, знаешь ли!
Ненормально брать и уезжать. Я ничего не понимаю, совершенно ничего. То ты присылаешь мне книгу, то
когда я её читаю, это тебе не нравится. Я хочу узнать
о тебе больше, ты обещаешь что расскажешь, но
молчишь. Я так не умею, прости, — я вскакиваю от
нервного напряжения внутри и начинаю ходить взад-
вперёд, пока он перебирается на моё место на диване
и с интересом смотрит на меня.
— Я не против твоих литературных предпочтений, я не
желаю, чтобы ты проводила параллели с Греем. Я не
он, хотя похож.
— Тогда скажи...скажи мне как себя вести? Ты хочешь
иметь молчаливую куклу для твоих забав, то иди на
свои сессии. Мне плевать. Теперь мне на все плевать, ты меня достал своими тайнами, своими этими
извращениями. Мы не пара, никогда ей не будем. Ты
не хочешь, чтобы о нас кто-то знал. Грей хотя бы был
честен с Анастейшей в своих желаниях. А ты врёшь, лжёшь мне, уверяешь, что между нами больше, чем
секс. Но это не так. Это просто секс без лишних
обязательств, но при этом у тебя есть вторая жизнь.
Та, которая для тебя ближе. И я не могу так, для меня
это неприемлемо, — я замолкаю, чтобы глотнуть
воздуха, которого катастрофически не хватает в моём
организме.
Ник от удивления приоткрыл рот, а затем его губы
растянулись, и я услышала смех. Долбанный смех! Он
закрыл лицо руками и хохотал, как придурок. Мне
хотелось орать, но я подхватила подушку с дивана и с
силой зашвырнула её в него. Он никак не
отреагировал на удар, продолжая веселиться.
— Совсем офигел, Холд? — зло произношу я.
Ник откладывает подушку и, ещё улыбаясь, встаёт и
делает шаг ко мне.
— Ты знаешь, как я скучаю по тебе, когда ты не рядом, крошка? Мне не нравится эта зависимость, но сейчас
плевать. Иди ко мне, — с этими словами он делает
ещё одни шаг и крепко обнимает меня, прижимаясь
всем телом, что я выдыхаю от этих действий.
Вся злость, всё раздражение мигом испаряются, и на
смену им приходит усталость от пережитых эмоций. Я
глубоко вздыхаю и закрываю глаза. Как же спокойно в
его руках. Прекрасно. Скучала до безумия по нему.
— Моя крошка, такая злостная, такая живая, — говорит он и гладит меня по голове, а другой рукой
опускается к попе, и я вздрагиваю от несильного
шлепка по ягодице.
— Прекрати, — обиженно отвечаю я, и он
отстраняется, поднимая моё лицо к себе за
подбородок.
С минуту он смотрит в мои глаза, он полностью
расслаблен, и в эти мгновения я задыхаюсь от
теплоты его взора, подаренного только мне. Так
смотрят только влюблённые люди, но я отмахиваюсь
от этих глупостей, потому что они не применимы ни к
нему, ни ко мне.
— Я приношу свои извинения, что заставил тебя
переживать. Но я взрослый мужчина, Мишель, не
мальчик. И я могу ездить куда пожелаю. Тебе не стоит
волноваться из-за такого, как я. Побереги свои нервы
для другого эпизода в своей жизни, — его слова
словно раскалённый хлыст бьёт по моей душе, и я
отталкиваю его от себя, отступая на шаг. Я ощущаю
себя настолько наивной, что испытываю новую порцию
отвращения к своим глупостям в голове.
— Ты прав, мне не стоит волноваться за тебя. Только
вот кто будет это делать, Ник? Да, ты взрослый
мужчина, но одинокий, и это видно невооружённым
глазом. Ты не хочешь подпускать меня ближе, и в то
же время не отпускаешь меня. Зачем? Почему?
Уверена, не только для секса. Что ты от меня хочешь, Ник? Я хочу слышать правду от тебя, а не твои
загадочные ответы, — я передёргиваю плечами, и он
недовольно сдвигает брови, смотря на меня