расположена гостевая ванна. У тебя тушь потекла, а я
пока сообщу Майклу о твоём решении, и он доставит тебя
домой, — он улыбается, но его лицо застывшее, и я
чувствую себя ещё ужасней.
— Ник...
— Не надо, Мишель. Ты сделала свой выбор, я отхожу в
сторону, потому что насильно оставить тебя у себя не
могу. Поэтому всё нормально, иди, — он перебивает меня
и обходит стеклянный столик.
Хотя он пытался выглядеть равнодушным и даже
спокойным, но я чувствовала, что он обиделся и ожидал
иного моего решения. Да, черт, я сама от себя этого не
ожидала!
— Если я не соглашусь, ты будешь с Сарой? — я
спрашиваю свой главный страх, и Ник резко
оборачивается, уже дойдя до своего пиджака.
— Почему ты решила, что я буду с Сарой? Она меня не
интересует, ни как девушка, ни как нижняя. А учить я
никого не хочу, если только это не будешь ты. Думаю, мой
ответ очевиден, Мишель. Я не юнец в пору созревания, я
не бросаюсь на валяющиеся кости на земле, я уважаю
себя и тебя. Я уже догадался, что мои встречи с Сарой
скажутся мне боком, но для меня они никакого значения
не имеют. Она, как ты любишь говорить — цирковая
обезьянка, скрасившая мне дни одиночества без тебя.
Внутри стало легко и в то же время противно, что он так
отзывается о ней, ведь он тратил на неё своё время, она
была такой влюблённой...влюблённой. Я хватаюсь за эту
мысль, и все чувства меняются, они пробуждают злость, непонятное колебание, приносящее дискомфорт, что я
поёжилась.
— Мишель, посмотри на меня и запомни ещё одно
правило, — произносит Ник, и я моргаю, пока его фигура
не стала чётче.
— Я не принуждаю тебя, хотя не отрицаю, что ты первая
девушка, которая через час после знакомства не была
связанной, и это заводит меня ещё сильнее. У меня нет
цели переспать с тобой и поставить галочку, у меня иная
цель — показать тебе, что люди, практикующие БДСМ, не
монстры и не расчленяют своих жертв. Поэтому сейчас
ты идёшь и умываешься, затем тебя отвозит Майкл
домой, а завтра ровно в семь утра, ты спустишься вниз, где я буду тебя ждать. Теперь я тебе популярно объяснил
то, что хочу от тебя? Из твоей головы вылетели глупые
мысли по поводу Сары? — он был настолько расслаблен, что я не смогла сдержать улыбки и кивнула.
— В семь утра? — удивляюсь я, прокручивая в голове его
слова.
— Да, в семь утра. Не опаздывай, я этого не люблю, и
мне придётся за это тебя наказать, — он дразнит меня, на
что я только пытаюсь возразить и тут же закрываю рот.
— Я же не Саба, — я всё же набираюсь смелости и
смотрю на него.
— Нет, ты не Саба. Но маленьких девочек, которые не
слушают взрослых и не делают так, как они просят, обычно наказывают. Неужели ты этого хочешь? — его
слова лились как мёд, что голова зашумела от
эротического подтекста, и я даже не могла оборвать этот
призыв войти меня в его закрытую дверь.
— Нет, — выдыхаю я.
— Тогда завтра. В семь. А теперь иди и сделай так, как я
попросил ранее, — Ник указывает головой на дверь.
Я ведь и правда сейчас ощущаю ребёнком, и это
заставило меня нахмуриться. Я, опустив голову, прошмыгиваю из гостиной и двигаюсь к знакомой ванной
комнате. Свет автоматически включается, и я подхожу к
зеркалу.
— Мамочки, — от ужаса увиденного в отражении, шепчу
я. Быстро включив воду, я начинаю оттирать своё лицо от
эффекта «панды» с мазками чёрной туши.
Самое для меня тяжёлое — ломать свои внутренние
желания и идти так, как принято. Меня кто-то держит
внутри, не отпускает. И я знаю, что Ник бы не сделал
никаких попыток насильственно переспать со мной, но я
не умею себя вести в такие моменты. Да, мы с Люком
пробовали петтинг. Ник не Люк, последний слишком
мягок, податлив, как пластилин. А первый несгибаем и
ему удаётся открывать во мне прошлое, расковыривать
его и лечить одним только голосом. Он одиночка, такой
же, как я. И мне это нравится, что ему не нужно
обязательно выходить куда-то каждый день, ему не
требуется поклонение каждого человека. И конечно, он не
интересуется Сарой.
Я сама до сих пор не поняла, как мне поступить в этой
ситуации. Выслушать её и простить, или же ограничить
общение и перевести единственную подругу в ранг
«знакомых»? Почему в таких ситуациях ты отдаёшь
предпочтение мужчине? Потому что он открыто признал, что не заинтересован, а она наоборот, что влюблена?
Или же, потому что тебе он самой нравится до мурашек
на коже, и ты уже душевно примерила его к себе? Ещё
есть вариант, что ты боишься потерять того, кто
заставляет тебя жить, улыбаться, забыться, раствориться
в его руках? Также возможно, это первый мужчина, заставляющий тебя думать примитивно и желать его? Не
знаю, но определённо Николас Холд — самый
невероятный и загадочный человек во всём мире, прототип Кристиана Грея, но в отличие от последнего
слишком глубоко зарывшийся в тёмный мир наслаждений.
Я обмакиваю глаза полотенцем и тщательно осматриваю
своё лицо. Хоть тушь отмыла, уже хорошо. Без косметики
я кажусь более юной, а мне хочется быть опытной.
— Мишель, всё хорошо? — в дверь стучится Ник, и я
вздрагиваю от резко раздавшегося эха.
— Да...да, уже выхожу, — отвечаю я и вешаю на место
полотенце.
Я рывком распахиваю дверь и вижу слева Ника, стоящего
у лифта с моим пальто и клатчем в руке, вокруг него
ходит Шторм.
Мои шаги раздаются по холлу, и он поворачивает голову, бегло осматривая меня.
— Майкл ожидает внизу, — он расправляет пальто и
помогает надеть его.
— Спасибо, — киваю я, чувствуя себя неловко из-за некой
недосказанности.
Он молча передаёт мне клатч, затем берет вторую руку и
открывает её ладонью вверх. На мою кожу падают серьги
Люка, и Ник закрывает ладонь, некрепко сжимая в своей
руке. Я чувствую теперь себя безумно глупо и поднимаю
голову.
— Не хочу их видеть на тебе, — тихо, но твёрдо
произносит он, и я киваю, чтобы больше не спорить по
этому поводу, пряча серьги в карман пальто.
— Запомни, ты достойна большего, — Ник берет меня за
подбородок и делает шаг ко мне, от чего дыхание
становится поверхностным. Он так близко в жизни, а его
душа так далеко.
Он ласкает моё лицо своими тёплыми и глубокими
глазами, а я молчу. Не хочу спугнуть мягкость его улыбки, эту волшебную минуту, потому что они ломают меня
сильнее, и я наслаждаюсь борьбой внутри.
— Мне нравится, когда на тебе нет макияжа, ты такая
красивая, — говорит он, словно любуясь мной, и я слабо
улыбаюсь его комплименту.
— Доброй ночи, Мишель, — тихо произносит он.
— Доброй ночи, Ник, — отвечаю я, но ни он, ни я не
делаем попытки сделать шаг друг от друга. Мы просто
смотрим друг другу в глаза. Я не хочу оставлять его.
Сердце продолжает скакать, тело начинает бить мелкая
дрожь. Я до сумасшествия хочу поцеловать его сейчас, но
помню его рассказ и желание...оно никуда не пропадает.
Но я боюсь его реакции на этот порыв, поэтому
продолжаю смотреть на него и мечтать.
— Ты должна уйти, потому что я еле держусь, — шепчет
он, и его лицо приближается ко мне, внутри все замирает.
— Не отпускай меня, потому что я упаду, — отвечаю я и
провожу кончиком языка по своим губам, прикусывая
зубами нижнюю, вдруг сработает, как у Анастейши.
— Чёрт возьми, Мишель, — он уже рычит, а моя голова
наполняется переизбытком кислорода, что я подаюсь
вперёд и цепляюсь свободной рукой без клатча за его
плечо.
Что-то резко меняется, его глаза превращаются в дикие
угли, я сгораю в их пламени. Его рука хватает меня за
волосы, выгибая шею, я едва стою.
Он делает два шага вперёд, толкая меня к стене, что
спина ударяется, и его губы впиваются в мою шею. Я
всхлипываю и слышу свой обречённый голос. Его руки
распахивают моё пальто и обнимают за талию, прижимая
бедра к его готовому члену. Он ласкает мою шею, то
кусая её, то зализывая эти места, словно чередуя боль и
наслаждения. Я задыхаюсь от новых эмоций, мой клатч
падает на пол, а руки забираются в его волосы. Я
прижимаю его голову ближе к себе. Его дыхание опаляло
меня. Я хочу чувствовать его дыхание, его губы по всему
телу. От удовольствия перед глазами вспыхивали яркие