пыталась склонить его утром к сексу, что от этого
хочется ещё больше смеяться.
Я разворачиваюсь и не спеша иду через ворота к
своему корпусу. Знаю, что занятия уже начались, но
мне отчего-то всё равно. Да, у нас полно проблем, начиная с прошлого Ника и его темноты, заканчивая
настоящим и моим обезумевшим отцом, от которого я
уже даже не предполагаю, что ожидать. Да, я прячусь
за Ником. Да, я слабая и я боюсь. Но я буду бороться
дальше. И даже увидев швы и ужасающие порезы, которые уже покрылись корочкой, меня не остановят.
Я пытаюсь как можно тише войти в аудиторию и сесть
с краю. Найдя глазами Сару, которая жестами
показывает что-то, но я не понимаю, только пожимаю
плечами. Порывшись в рюкзаке, я достаю тетрадь, чтобы записать лекцию, и решаю, найти свой телефон.
Но его нет. Он, видимо, до сих пор от Ника. И меня это
тоже, на удивление, не беспокоит.
Я пытаюсь вникнуть в финансовую математику, пока
мои мысли далеко отсюда. Такое ощущение, что во
мне живёт несколько «я». Они настолько
противоречивы, что я путаюсь в них. Одна желает
всему миру сказать, что она влюблена и кто это.
Другая же запрещает это делать, желая иметь Ника
только для себя и никак иначе. А вот третья, родившаяся с его появлением, шепчет совершенно
иные фантазии.
Подчинение. Как часто мы думаем, что оно ужасно? Я
всегда осуждала этот стиль поведения, не желая
признавать, что это нормальное стечение
обстоятельств. Но само слово «подчинение» вселяет в
меня ужас и страх, выкладывая в голове картинки
иного происхождения. Его мира. Его чувств. Его
страстей. Я понимаю его, но не могу понять, как я сама
к этому отношусь. Забота и власть — разные вещи.
Ник имеет надо мной сильнейшую власть, как и
подпитывает её своей нежностью, такой жгучей и
прекрасной, что я забываю обо всём. Только вот я не
знаю, смогу ли ступить за эту дверь и войти в его
тайную комнату, которую он прячет от меня. Что я
буду ощущать, когда получу первое наказание или же
болезненный удар от Ника? А ведь он хочет этого, он
ясно дал мне это понять вчера, что не сможет жить
без такого вида отношений. Но и я не могу позволить
ему ходить на сессии.
Сердце приказывает подчиниться ему и позволить все, что он захочет. Но вот разум...эта скотина
отрицательно и с отвращением мотает головой и
крутит у виска. Сердце и разум могут быть самыми
опасными друзьями или же врагами. Они считают, что
знают точно, как поступать и как это сделать. Только
вот надо быть осторожной, обращаясь к ним за
советом, ведь они могут ошибаться и привести тебя к
тупику, из которого ты никогда не выйдешь на свет.
Звенит звонок, и я складываю свои вещи в рюкзак, когда ко мне подлетает Сара, и я поднимаюсь с места.
— Привет, почему не отвечаешь? Почему твой
телефон выключен? — засыпает она меня вопросами.
— Привет, потому что он выключен, и я не знаю, где
мой телефон, — пожимаю я плечами, спускаясь по
лестнице за студентами, чтобы перейти в
компьютерный класс.
— Ладно. Как ты себя чувствуешь? — интересуется
она, идя рядом со мной и опуская глаза на мои руки, скрытые рубашкой.
— Намного лучше.
— Марк сказал, что ты в безопасности. С ним в
безопасности, но как мы его не просили сказать, кто
твой тайный любовник, он нам показал средний палец, — говорит Сара, а я улыбаюсь, благодаря Марка за
находчивость и понимание этой ситуации.
— Да, я была с ним. Все хорошо, я живу у него, — отвечаю я, сворачивая к аудитории.
— То есть вы пара? Официальная тайная пара. Как
прикольно, словно в фильме, — смеётся она.
— Он хочет открыть себя, — говорю я, останавливаясь
перед дверьми, и подруга удивлённо вскидывает
брови.
— Эм...и это же хорошо? — медленно уточняет она, а
я пожимаю плечами и прислоняюсь к стене.
— Не знаю, Сара, не знаю. Сейчас все так запуталось, и я боюсь, как бы его решения ни повлекли новые
неприятности от моего папочки.
— Но если он решил так, значит, он очень сильно
привязан к тебе и хочет показать всем, что ты с ним.
Он хочет показать свои владения, это нормально для
собственника. А большинство влюблённых мужчин
такие и есть.
— Я не знаю, влюблён ли он...хотя думаю, что наши
чувства идентичны. Только вот мы не говорим о
любви, для него, как он сказал, такого слова не
существует, — качаю я головой и грустно улыбаюсь.
— О, брось, Миша. Мужчины по своей сути не
воспринимают любовь так, как мы. Они это
доказывают, если испытывают это чувство, и он это
сделал. Ты ведь была с ним, значит, он тоже тебя
любит. Тем более решил открыть вас. Это прекрасно, Миша, ты должна радоваться, — Сара подхватывает
мои руки и сжимает ладони, а я кривлюсь из-за
несильной боли.
— Да, но вот радости нет. Я тоже единоличница, и
ничем не отличаюсь от него. Я хочу тайну. Я хочу его
только для себя, а не для общества. Я хочу
наслаждаться им тихо и глубоко, понимаешь? А наше
общество, ты знаешь, какие они, но он другой. Он не
сможет там жить, что-то обязательно произойдёт. Они
же акулы и не допустят такого как он в их круг. Я не
хочу, чтобы он чувствовал себя так, как я. Не хочу, чтобы чувствовал на себе эту грязь, с него достаточно.
Он достоин только хорошего, чтобы остаться со мной.
Я боюсь потерять его из-за этого, — честно признаюсь
я.
— Он беден? — спрашивает подруга.
— Нет, дело не в деньгах. Он просто другой, Сара. Он
не такой как другие мужчины. Он сильный и имеет на
все своё мнение, оно разительно отличается от
общественного. Он просто попадёт в капкан, и я не
хочу, чтобы он страдал из-за меня и моих желаний, но
мне придётся улыбаться и соглашаться с ним. Ведь
мы вместе, и я сделаю все, чтобы огородить его от
сплетен и моего отца, — я освобождаю свои руки и рук
подруги, и мы входим в аудиторию, как меня за локоть
кто-то хватает и буквально выволакивает из кабинета.
— Ты мне нужна! Срочно, — говорит запыхавшаяся
Амалия, пока я отхожу от минутного шока, а Сара уже
выбегает следом за мной.
— О, рыжая, привет, — улыбается Сара.
— Привет, рыжая сучка, пойдём, есть разговор, — кивает Амалия, а Сара показывает ей средний палец.
— Что-то случилось? — спрашиваю я, пока Амалия
тащит меня к столовой.
— Да, и ты должна об этом узнать. Тебя не было двое
суток, а вчера случилось кое-что очень интересное, — бросает девушка, заводя меня в столовую и ведя к
дальнему столику.
Мы рассаживаемся, и я с напряжением жду
продолжения.
— Ну? — нетерпеливо говорю я.
— В общем, вчера мы ужинали в ресторане с вашей
семьёй. Твой отец так решил извиниться перед нами, но мы не попали на ужин вначале. Нас просто не
впустили в закрытый ресторан клуба, в котором
состоит твой отец. Его членство аннулировали. Мы
поехали в другой, пока этот придурок, то бишь твой
папочка, весь был красный. А мы с Марком ржали над
ним. Фу, я ненавижу его, Мишель, голову бы откусила
и разжевала...
— Рыжий оборотень, переходи к делу, — перебивает
её Сара.
— А, да, спасибо, рыжий тарантул, — прыскает от
смеха Амалия, и другая подруга показывает ей язык.
— В общем, мы поехали в другой, как я поняла не
менее знаменитый, и где собираются вся ваша эта
тусовка. Когда мы сели, и твой отец начал извиняться
и снова пускать пыль в глаза, что ты отбилась от рук, а
он так волнуется за тебя, урод, и ты связалась с
криминалистом. Это же не так?
Я отрицательно мотаю головой на её вопрос.
— Так и думала, что он придумал это. Мы ужинали, и
твой отец пошёл поздороваться с каким-то приятелем, они сидели рядом. И такое началось. Боже, я готова
была аплодировать этому ястребу с огромным носом...
— Лайонелу Шайо? — уточняю я, и Амалия быстро
кивает.
— Да-да, так его звали. Этот Шайо высказался в
сторону твоего отца крайне негативно, обвинив его во
лжи и потери своих денег, которые он вложил в их
компанию. Сказал, что за это они решили ему закрыть
вход в любой клуб, как и общество для него закрыто.
Потом он с таким отвращением говорил о его
происхождении, и он так опустил твоего отца на весь
ресторан, что нам пришлось наскоро уходить оттуда.
Он говорил ему, что такие ублюдки...да-да, не