привязался к тебе, и слишком боюсь потерять. Но и
для меня это не приемлемо больше. Ревность...я не
хочу дружить с ней, потому что демон становится
сильнее меня. Я начал бояться боли, которую
возносил до небес. И я не могу больше знать, что ты
плачешь из-за меня, но, пожалуйста, защити хотя бы
сама себя и не для меня, а только для себя. Не смей
идти к нему в лапы. Я дарю тебе независимость, которую ты жаждала получить, крошка. Прости меня за
то, что мне всегда будет требоваться время для
раздумий, а ты не умеешь ждать, — шепчет он, прижимаясь к моему виску своим, а я закрываю глаза, из которых продолжают катиться слезы. Мне страшно
от осознания его слов. Мне больно от его нежного
голоса. Мне прекрасно от его извращённой любви, о
которой он даже не подозревает. Но я знаю, что это
она. Это моё чувство, мой демон и его. Он стал нашим
общим, потому что моё сердце не желает биться без
него. Без этого аромата силы и солнца.
— Будь осторожна, — его последние слова перед тем, как он выпрямляется и кивает Марку, с большими
глазами наблюдающим эту сцену. — У тебя всегда
есть моя поддержка, если ты будешь нуждаться.
Забудь о гордости, я помогу.
Ник разворачивается, и я смотрю на его спину, удаляющуюся от меня, уже беззвучно плача и
закрывая лицо руками. Я не знаю, что мне делать. Не
могу отпустить его, но ведь и он не держит меня.
Отпустил руку, отпустил, и я упала на грешную землю
и осталась одна.
— Иди, — раздаётся голос Марка, и я, продолжая
реветь, открываю лицо, удивлённо смотря на него. — Иди к нему, Мишель. Он прав, полностью прав во
всём. Я не знаю ничего о будущем, я не люблю тебя. А
он...он чувствует. Поэтому иди за ним, и заставь его
увидеть, что ты рядом с ним. Давай.
— Но он же сказал, что не хочет...не может, — горестно шепчу я.
— Если сейчас ты не поддашься своим чувствам, своей любви, то ты потеряешь его и себя. Ты не
выплывешь, поэтому иди за ним. Всегда иди за ним в
любой ситуации, чтобы он был уверен, когда
обернётся, ты будешь рядом. Подари ему уверенность
в тебе. Ему она необходима. Давай же, — он
вскакивает с места и поднимает меня со стула, толкая
к выходу.
Я не понимаю, даже не знаю, как ноги мои двигаются, и я выхожу на холодный воздух, поднимающий мои
волосы порывом ветра. Я словно в замедленной
съёмке вижу, как знакомый Астон Мартин отъезжает с
парковки. И меня толкают в спину неведомые силы, я
срываюсь на бег по тротуару, параллельно движению
его машины, даже не заботясь о боли в ногах, как
сильно они дрожат, не слыша испуганный оклик
Майкла, оставшийся позади меня. Я выбегаю на
дорогу, слыша, как визжат шины, и поворачиваюсь в
тот момент, когда в паре сантиметров от меня
тормозит серебристая машина. Я перевожу взгляд на
мужчину, выпрыгнувшего из него и замиревшего от
страха, написанного на лице.
Больше не слышу звуков мира, их нет, только он. Я
отталкиваюсь от земли и делаю шаг, затем ещё один
шаг и последний, падая в его руки, которые он успел
раскрыть, чтобы поймать меня, обессиленную и
застонавшую от боли.
— Мишель! Глупая! Совсем с ума сошла?! — кричит
Ник, обхватывая моё лицо руками. — Я же мог сбить
тебя, дура! Дура! Боже, какая ты дура, крошка!
— Сошла...из-за тебя сошла с ума. Дура, да, полная
идиотка, знаю. Только забери меня, прошу, — шепчу я
пересохшими губами.
Я смотрю в его глаза, которые с каждым моим вздохом
становятся светлее, насыщаясь молочным
шоколадом, любимым мной. Моё сердце делает
кульбиты, один за другим, пока я жду, когда время
снова начнёт своё движение. А пока я только смотрю в
его лицо, меняющее миллион эмоций.
Никто не может знать будущего, потому что оно не
предсказуемо, потому что мы всегда ждём
знака...некоего знамения, подтолкнувшего нас к кому-
то близкому и родному. К твоему сердцу. К твоей
иллюзии, изменившей тебя до неузнаваемости. Но это
ты. Настоящая и любящая всем своим маленьким
сердцем.
— Мишель, — на выдохе произносит он.
— Забери меня, забери, потому что я не могу без тебя.
Не хочу так жить больше, я устала, как и ты. Хочу
вернуть все и исправить, сделать ещё потаённей, ещё
тише, ещё глубже. Только забери меня из ада, в
котором я сейчас очнулась. Я не могу жить в той
квартире. Она для твоих сабмиссивов, а я
другая...иная в твоём мире. Это обидно, что ты не
видишь этого. Если я не нужна тебе, если...
— Нет, нужна. Нужна как еда и вода, как кислород, как
другая. Я не могу заставлять тебя, не должен, хотя это
в моей власти. Но нет, больше так не поступлю. В
самом начале я не дал тебе выбора, а сейчас даю, потому что ты стала моей слабостью, моим ангелом, моей. Ты не знаешь, что тебя ждёт со мной. Ты даже
не предполагаешь, какое я на самом деле чудовище. И
я приехал, чтобы увидеть свои страхи. А они были
гармоничны. Я не подхожу тебе, а Марк подходит. Я
садист, а он романтик. Я неправильный, а он
идеальный, — шепчет он, стирая мои слезы и лаская
руками лицо, пока вокруг нас двигаются машины и
сигналят нам, но это все происходит за пределами
нашего мира.
— Он не ты. Нет ничего с ним, я даже не знаю...не
просила и не хотела. А тебя прошу и хочу, если я
нужна, так забери меня, потому что мне плохо...что-то
так давит в груди, и я не умею бороться с этим. А ты
моя сила, помогающая мне стоять на ногах.
Ник...Николас, могу называть и так...
— Ник, для тебя я только Ник. Благодаря тебе я
больше не ненавижу своё имя, потому что его
говоришь ты. Называй меня Ник, крошка. Только Ник.
Какая ты глупая у меня. Совсем глупая, раз не видишь, насколько я счастлив рядом с тобой, как боюсь тебя. Я
живу, вижу все краски и это твоё...твоя сила во мне. Я
не могу тебя забрать, потому что не имею права. Но
ты можешь пойти со мной, только я не обещаю ничего, просто не в силах это сделать и обмануть тебя. Ты
пойдёшь со мной?
— Да, пойду. Только не отпускай меня, не отдавай
никому и не сели туда.
— Я поселю тебя в другом месте. Там, где будем мы, — улыбается он, и я всхлипываю, кивая ему, не
переставая.
— Пошли, я помогу тебе, и я ещё зол на этот твой
импульсивный поступок. Никогда так не делай, — он
обхватывает меня за талию и помогает подойти к
пассажирскому сиденью.
— Я не думала, просто шла к тебе, — шепчу я, опускаясь на кресло.
— Твои шаги всегда опасны, ты опасна для меня, но я
люблю это. Только никогда больше не заставляй меня
так бояться за тебя, потому что я не могу терпеть этот
страх, который с каждым днём становится сильнее. Не
позволяй ему забрать тебя, — он замолкает, когда
снова раздаётся яростный гудок машины.
— Потом, — бросает он, быстро закрывая дверь
машины, и обегает её, забираясь на сидение, заводя
мотор и резко стартуя.
В груди поселяется облегчение, оно такое яркое, что
слепит глаза, и я закрываю их, отдаваясь полностью
усталости и боли, которые очнулись в теле. С моих губ
срывается тихий стон, словно через пелену и я
чувствую, как машина замедляет свой ход, а затем
останавливается.
— Мишель, надо выпить обезболивающее. Тебе
плохо, открой глаза, крошка, — ласковый голос
помогает мне выполнить просьбу. Ник открывает
бардачок и роется в нём, доставая две пачки таблеток
и воду. Он берет мою руку и вкладывает туда три из
них и подносит ко рту.
— Давай, сейчас станет легче. Глупая, боже, когда же
в этой красивой головке появится хоть какое-то
чувство самосохранения? — и ведь он должен это
сказать со злостью, но её нет, одна нежность. Я
глотаю таблетки, запивая их водой.
— Ты решила, но предстоит ещё много решений, крошка. Только продолжай быть такой же сильной и
упёртой. Не сдавайся, — шепчет он, гладя меня по
волосам.
— Я слабая, Ник, без тебя слабая, — также отвечаю я, а он несильно качает головой.
— Нет, ты маленькая и сильная, терпеливая и
устойчивая. Странная немного, непонятная и
нелогичная. Слишком импульсивная, а я это раньше
ненавидел. Потому что это не поддаётся контролю, но
теперь я не знаю, как без этого жить. Глубоко привык к
тебе и не знаю, что будет дальше. А теперь закрой
глаза, я отвезу тебя к себе, — заверяет он меня, отнимая руку от моей головы и заводя мотор.