В огромном количестве случаев девочка любит не своего мальчика, а свое ожидание этого мальчика, заманчивые слова «поехать на присягу», щелчок ключика, которым открывается почтовый ящик и, главное, реноме в глазах ровесников. Ведь с каким пафосом подчас девушка, изнывающая от желания пойти на дискотеку, запирается в четырех стенах и с чувством превосходства говорит своим ровесникам, что «Вася запрещает» ей ходить на дискотеки. При этом девочка испытывает восторг от дремлющего внутри женщины атавизма поклонения и подчинения, однако же… чудная и нежная эта игра перестает быть игрой, когда Вася возвращается из армии и ставится вопрос о скорейшем бракосочетании. Ведь и родители Васи считают, что сына надо скорее пристроить, чтобы не шатался допоздна по двору, потягивая дешевые вина со сверстниками, да и девушка принимает неотвратимость наползающей на нее необходимости замужества. А больше-то и не за кого. Ведь полтора года исправно ждала Васю, и пусть даже слова любви говорились без малейшего намека на истинный шквал чувств и страстей – другого Васю взять вроде бы и неоткуда. Во-первых, боязно все начинать сначала, опять же, страшно «не успеть» найти себе достойного партнера за время, отведенное социальными предрассудками для молодости и устройства своей будущей жизни. Во-вторых, а кто даст гарантию, что новый Вася откроет неизведанные глубины чувств и вообще ответит взаимностью? Дальше свадьбы и празднований обычно размышления девушки не заходят. Насколько могу я судить по своим университетским подругам, практически никто из них не задумывался о том, что происходит в семьях их потенциальных женихов, насколько малоприятные или приятные люди родители парня – ведь ясно, что так или иначе он окажется их повторением.
И еще одно удивительное обстоятельство – большинство девушек, вступая в брак, который в дальнейшем оказывается вопиюще неудачным, не задаются вопросом: что же мы с моим избранником будем делать еще кроме того, что жить вместе?
Именно этот вопрос я дерзнула задать себе, находясь в состоянии первой влюбленности, и именно отсутствие внятного ответа на него свело на нет перспективы моего первого потенциального брака.
Разумеется, мне были скучны мальчики-одноклассники, никому из них я писем в армию писать не собиралась, и если бы сейчас, по зрелому размышлению, меня попросили сформулировать одним предложением нечто эфемерное, вокруг чего вертелись мои девичьи мечты, я бы ответила, что это были Огни Большого Города. Нет, я и тогда не считала, что город, столица, есть ценность, за которую стоит побороться. Скорее, я подразумевала масштаб. Масштаб страсти, масштаб мужского дела, которым занимается мой избранник и которому я, конечно же, всемерно помогаю, избрав для себя ту сферу деятельности, которой посвятил себя он. Слава Богу, изучать технологии строительства мостов мне не пришлось, потому что первым моим бой-френдом стал экскурсовод местного краеведческого музея. «Сумасшедший краевед», как иронически называю я его сейчас, убедившись по прошествии пятнадцатилетнего с ним приятельствования, что он и впрямь превратился в чуточку тронутого, которому скучны во время наших редких встреч мои столичные новости и который только и ждет, когда я заткнусь, чтобы продемонстрировать мне фотографии из своей последней этнографической экспедиции и какие-то странные предметы из глубины веков, которые он выкопал из земли и по поводу которых уже успел съездить с докладом на какую-то очень важную международную конференцию таких же сумасшедших краеведов. Я была безумно влюблена в него в 17 лет, а также в18ив19. И, уехав учиться в университет, напоминала, наверное, ту самую недалекую девочку, пишущую письма своему случайному мальчику в армию затем, чтобы потом так же случайно выйти за него замуж.