Под немудреные размышления я доехал до Игрового центра. Робот снял с моего счета пару рублей и умчался на следующий вызов.
От стоэтажного здания веяло чем-то родным. Игровой центр всегда представлялся мне храмом технического мира. Здесь каждый человек мог обрести то, что ему по душе. Слетать в космос, сразиться на мечах, отправиться в трудное путешествие морского первооткрывателя. Старый мог стать молодым, а ребенок – зрелым. Боюсь представить, что делают в своих реальностях психи и извращенцы. Зато нормальных людей не трогают.
Я хмыкнул своим мыслям.
Конечно, рождаемость упала, а люди почти перестали к чему-то стремиться. Зачем? Ведь чтобы обрести все – достаточно получить игровую карту. Хотя когда человечество к чему-то стремилось всем скопом? Никогда. Если только к выполнению лозунга «хлеба и зрелищ». Тогда все достигнуто, только названия поменялись – «питательная смесь и виртуальная реальность». Но также остались миллионы людей, которые играют только в редкие минуты досуга, а есть и те, кто по-прежнему смотрит фильмы и читает книги. Хотя это тоже можно делать в игровое время.
Каждый выбирает по своим силам и желаниям. У каждого свой путь, и сейчас мой ведет на тридцать шестой этаж. К Кате.
На первом этаже Игрового центра – обители обслуживающего персонала, было слегка прохладно. Инженеры, программисты, психологи, социологи, философы, лингвисты, люди еще сотен профессий работали в небольших закрытых кабинетах, связанных паутиной коридоров.
Я беспрепятственно вошел в лифт и, когда створки начали закрываться, услышал удивленно-радостный оклик:
– Никит!
Катя важнее какого-то беспечного знакомого. Я не стал останавливать лифт и через полминуты вышел в полумрак тридцать шестого этажа. Основное освещение составляли небольшие зеленые лампочки, горевшие над каждой дверью сотен кабинок.
Ноги сами понесли меня в нужном направлении. Я приложил ладонь к идентификатору. Тонкая дверь скользнула в стену кабинки. Почти все помещение занимали два нешироких ложа. Одно пустовало, а на другом, под прозрачным колпаком, лежала моя Катя, словно спала. Все системы жизнеобеспечения работали исправно. Я застыл, глядя на милое округлое личико с грустной улыбкой. В груди сладостно защемило. Вздохнув, я надел обруч и спецкостюм для подключения к виртуальной реальности. Лишь слабо представляя, что меня ждет, я опустился на соседнее ложе.
Сознание меркло, словно я засыпал после трудной работы. Надо мной появился колпак, и я отключился полностью.
* * *Я очнулся на жесткой кровати. Помещение слегка качало. Я резко поднялся и огляделся. На трехногом табурете, в двух шагах от меня, восседал старец с отталкивающей внешностью.
Что за древний хрен в моей каюте? Куда смотрит команда?
– Все-таки вернулся, – сухим голосом сказал старик. – Пришел забрать мою единственную радость?
– Ты кто? Колдун подводного царства? О чем ты говоришь?
– Тише, Хмельнов.
Я обомлел. Здесь меня должны были знать как капитана Бера. Похоже, передо мной сидела прекрасная вирусная программа. Да и сам я себя чувствовал немного чужеродно. Обычно, когда входишь в игру, почти сразу забываешь, что ты в виртуальной реальности. Лишь далекий уголок сознания знает, что в любую секунду окружающие события можно прервать. Но сейчас я ощущал себя русским парнем Никитой Хмельновым. Экстремалом в виртуалинге и более-менее жизнеспособным в реальности.
– Я говорю от имени блока, генерирующего эмоции и от компьютера в целом. Я не хочу отпускать мисс Ралик.
– Ты предлагаешь оставить девушку здесь навсегда? В виртуальном мире? Ты компьютер! Какая тебе разница? – взвился я, переборов шок.
– Виртуальные миры являются непосредственной частью реального бытия. Ведь они созданы внутри его.
– Не грузи. Мне выйти из игры и отформатировать тебя к чертям собачьим?
– Это нанесет Кате неизлечимую психологическую травму.
Я начинал закипать. Да что это за бред? Комп влюбился в мою девушку!
– Зачем она тебе вообще нужна? Ты можешь создать тысячи девиц!
– И буду знать, что они сделают даже через год. Скучно, – сказал старик и презрительно хмыкнул.
– Выхожу из игры и форматирую, – решил сблефовать я.
– Стой! – купился компьютер. – Не наноси мисс Ралик вред!
– А что будет?
– Вспомни, где оказался ты!
Я хищно улыбнулся.
– Откуда ты, железка, знаешь, что со мной случилось?
Старик смущенно потупился.
Да… неслабо переусердствовали разработчики блока эмоций.
– Рассказывай! – приказал я.
– Я блокировал участки чипов, связанных с мисс Ралик.
Машина не научилась врать – заключил я с облегчением. Ложь осталась прерогативой человека.
– Ты, ничего не соображая, убежал в канализацию. Сигнал чипов ослабел. А затем пропал вовсе, – продолжал старик. – Я думал, что ты умер.
Хренов кусок железа. Думал он. Не очнись я вовремя, валялся бы сейчас в виде переломанной тушки. Зато продезинфицированной.
– За такое тебя должны уничтожить, – сообщил я.
– Я знаю, но ничего не мог с собой поделать.
Вот это заявочки у компа! Чувствую, Катю он просто так не отпустит. Мерзко идти на поводу у какой-то машины. Хотя, если задуматься, то мы всю жизнь от чего-то зависим. Ладно, к черту философию, надо вызволять любимую.
– Понимаю, – вздохнув, сказал я. – Давай решать вопрос по-честному – в состязании.
Старик обнажил редкие желтые зубы. Через пару секунд он, не убирая с лица дурацкой улыбки, кивнул.
– Твои предложения, – милостиво разрешил я.
– Последний уровень в худших условиях. Проигрыш – смерть. Неважно, твоя или спасаемой девушки.
Я сделал вид, что шокирован, хотя заранее был уверен в таком предложении. Ведь для игрока такой расклад, по мнению компьютера, самый провальный. В таких вопросах машина размышляла довольно линейно.
– А если мы с ней встречаемся, то ты отпускаешь из информационного плена частичку сознания Кати. И мы без препятствий покидаем этот мир.
– Хорошо.
– Последний уровень в худших условиях со стандартными настройками поведения героев? – уточнил я.
– Да.
– Решено, переноси.
Старик гаденько хихикнул.
В помещении словно щелкнули туда-сюда выключателем света.
Я сидел в том же положении, в той же каюте. Старик исчез.
Я встал, поправил добротно сшитую форму капитана и выглянул в иллюминатор. До самого горизонта мир сиял голубизной. Один миг я наслаждался великим однообразием пейзажа.
– Капитан Бер! – послышалось из-за двери.
– Сейчас выйду! – отозвался я.
– На горизонте корабль!
Я вышел на палубу, окинул ее быстрым взглядом. Казалось, будто корабль полностью состоит из латок. Половины пушек не хватало, паруса зияли большими прорехами. Команда, в полтора десятка человек, была изнурена.
Я забрался на капитанский мостик и поднял подзорную трубу. Далекий корабль приблизился, словно я был в полсотне шагов от него. По палубе расхаживало в два раза больше людей, чем наберется во всей моей команде. Хреновый расклад. На капитанском мостике преследуемого корабля я увидел человека в черной форме, который смотрел в подзорную трубу. Пират Рик. Мы всегда с ним не ладили, потому что первыми узнавали о самой жирной наживе. Нас даже пафосно называли владыками морей. Но сейчас пират прибрал к рукам кое-что поважнее золота – мисс Ралик.
– Поднять белый флаг! – рявкнул я.
Рик помахал мне. Я дождался, пока на мачте покажется флаг и указал на него рукой. Пират перевел взгляд, подумал пару секунд и кивнул. Через полминуты на преследуемом корабле спустили паруса.
Команда смотрела на меня с недоумением, но молчала. Идти на абордаж – самоубийство, да и репутация у меня была другая; подлостями со сменой флага я не занимался. Рик это знал, потому и согласился на переговоры.
– За ваши жизни и достоинство я ручаюсь! – крикнул я команде.
Бывалые вояки хмуро кивнули и продолжили заниматься своими обязанностями.
Мой корабль быстро приближался к цели. Вскоре я мог хорошо разглядеть людей и без подзорной трубы. По ним было видно, что они ждут подвоха, но моя команда работала с парусами и никакого волнения не выказывала.
Чем ближе мы приближались, тем меньше я был уверен в своем гениально простом плане. Но я не представлял, как можно вызволить мисс Ралик, кроме как сыграв на жадности и честолюбии тертого пирата.
– Спустить паруса! На корабль я поплыву один, в шлюпке. Когда дам знак – подходите к посудине Рика вплотную.
– Есть, капитан! – в разнобой ответили матросы и принялись выполнять команду.
Люди посматривали на меня с недоумением, но я не привык объяснять свои решения.
Через несколько минут, спустившись по веревочной лестнице, я уселся в шлюпку. Широко загребая веслами, я приближался к судну, где держали в заключении мою любовь.