- Моя жена больше не работает". - "Очень жаль".
Бухгалтер смотрел на патрона, не зная, что и подумать. А Шабю невозмутимо продолжал:
"Итак, господин Пигу, вы уволены! Да, сегодня вы работаете у меня последний день. А поскольку рекомендаций я вам давать не собираюсь, вы рискуете долго оставаться без работы".
Он играл с ним, как кошка с мышкой, и мне было очень больно наблюдать за этой сценой.
Пигу, сидя на кончике стула, не знал, что делать, куда девать руки, а в глазах была такая тоска, что, казалось, он вот-вот заплачет.
"Видите ли, господин Пигу, если человек решил стать мошенником, ему следует это делать с размахом и некоторой лихостью".
Бухгалтер, вертясь на краю стула, пытался что-то возразить, поднимал руку, открывал рот. "Нате, возьмите эту бумагу! У меня осталась копия.
Здесь список сумм, которые вы украли у меня за последние три года"."Вот уже пятнадцать лет, как я..." - "Совершенно верно! Вот уже пятнадцать лет, как вы здесь служите, и я не могу понять, почему вы стали заниматься темными делишками только три года назад".
Слезы катились по бледному лицу Пигу. Он хотел подняться, но Шабю приказал:
"Сидите! Терпеть не могу вести разговор, когда собеседник стоит.
Итак, как видно из этого списка, за три года вы присвоили из моей кассы три тысячи восемьсот сорок пять франков. И все небольшими суммами.
Сначала по пятьдесят франков. Потом по сто. Наконец, взяли сумму покрупнее: пятьсот франков". - "Это было на Рождество". - "Ну "и что же?"
- "Это должно было означать, что я получил награду". - "Ничего не понимаю". - "Моя жена давно не работает. У нее слабое здоровье". - "Вы хотите сказать, что воровали у меня ради жены?" - "Даю вам слово! Она без конца попрекала меня, уверяла, что я-человек без честолюбия, что хозяин меня эксплуатирует и должен платить гораздо больше". - "В самом деле?" - "Она настаивала, чтобы я просил прибавки". - "А вы на это не отваживались?" - "Это ни к чему бы не привело". - "Верно. Таких, как вы - мелких служащих без инициативы и специальных познаний - хоть пруд пруди".
Пигу, уставясь на письменный стол, за которым сидел патрон, словно окаменел.
"И вот однажды я сказал Лилиан, что попросил прибавки и мне увеличили жалованье на пятьдесят франков". - "Твой патрон не очень-то раскошелился, - отрезала она, - но, во всяком случае, для начала это неплохо".
Анна-Мари прервала свой рассказ:
- Сцена становилась все мерзостнее.
Чем больше терялся Пигу, тем большее ликование выражали глаза Оскара.
- "Год назад, - подхватил Шабю, - вы увеличили прибавку до ста франков, а перед Рождеством сообщили вашей супруге, что получили от меня пятьсот франков премиальных. Теперь, я полагаю, в ее глазах вы стали незаменимым служащим?" - "Простите меня..." - "Слишком поздно, господин Пигу. Для меня вы больше не существуете. Весьма возможно, что в один прекрасный день господин Лусек надумает меня обворовать. Я доверяю ему не больше, чем любому другому. Быть может, он уже даже начал. Но у него хватит ума сделать это так, чтобы никто не заметил. Такой не станет тащить у меня мелкими суммами, чтобы выставить себя перед женой шикарным мужчиной. Он меня обворует как следует, а я скорее всего сниму перед ним шляпу.