Шесть недель я ощущал себя зверем в клетке. Ты не можешь представить это время. Конечно, моя единственная, это были очень тяжёлые часы, когда требовалось собрать все свои силы. Поверь, мне это удалось. Своё состояние не могу передать лучше, чем сказано в Библии: «Не бойся, только веруй!»
Любимая, ты самое дорогое, что я оставляю на этом свете.
У меня нет страха. Я уверен и горд, мои последние мысли будут о тебе и наших детях.
Конечно, я хотел бы сказать значительно больше, но вряд ли могу обо всём написать. В этом письме многое сказать просто невозможно. Кроме того, я не имею права быть сентиментальным.
Ты не поверишь, как тяжело мне заканчивать это письмо, тем самым прерывая наш последний разговор. Но это необходимо.
Мы сохраним свою любовь вопреки смерти. Храни Господь тебя и детей. Я люблю тебя больше всего на свете.
Твой ХайниДети-подводники из Кёнигсберга От смерти их спасла «чудо-субмарина»
Операция «Ганнибал»
Когда началась Вторая мировая война, Гюнтеру Шульцу исполнилось девять лет. Отца призвали на военную службу и отправили на фронт. Мальчишка остался с матерью в родном Пиллау (ныне Балтийск).
Поначалу жизнь в городке мало отличалась от мирной. Гюнтер вместе с приятелями бегал в кинотеатр – смотреть военную кинохронику. На экране бравые солдаты вермахта маршировали на фоне Эйфелевой башни, высаживались на греческий остров Крит, штурмовали заснеженный Нарвик в Норвегии, шли по бескрайним степям Украины… Пацанов распирала гордость – все хотели стать военными. Но больше всего мальчишкам нравилось сидеть на молу и рассматривать заходящие в гавань боевые корабли. Особенным везением считалось увидеть подводную лодку. Они заходили в базу, когда смеркалось.
По морскому каналу скользил узкий, похожий на хищную акулу корпус субмарины. В отличие от надводных кораблей, подлодки заходили в порт на электромоторах. Движки работали очень тихо – почти бесшумно. В ночной тишине слышался лишь плеск волн и голоса разговаривавших на мостике офицеров. Тогда Гюнтер даже представить не мог, какую роль в его судьбе сыграют подводные лодки.
В четырнадцать лет жизнь Гюнтера круто изменилась. В 1944 году начались массированные бомбардировки английской авиации. Из Пиллау было видно зарево пылающего Кёнигсберга. А в середине января 1945 года Советская армия пошла в наступление на Восточную Пруссию. В это же время войска маршала Жукова прорвали немецкие позиции на Висле и устремились к Берлину. 3 февраля они остановились на Одере – в тридцати километрах от немецкой столицы.
На востоке в руках вермахта осталась лишь широкая полоса побережья Балтийского моря – от Свинемюнде до Кёнигсберга. Всем было понятно, что немцы здесь долго не продержатся. 23 января главнокомандующий военно-морским флотом Германии адмирал Дёниц отдал приказ о начале операции «Ганнибал».
Бегство
Приказ Дёница предписывал всем немецким судам в Балтийском море приступить к эвакуации гражданского населения из Восточной Пруссии, Латвии и района Данцига (ныне Гданьск). Более тысячи судов: от гигантских лайнеров до рыбацких сейнеров и буксиров взялись за эту работу. Положение осложнялось тем, что в небе господствовала авиация союзников (советская и англо-американская), а море было напичкано минами и советскими подводными лодками. Тем не менее крупнейшая за всю историю мирового флота спасательная операция началась.
Бульвар Курфюрста в Пиллау, 20–30-е годы XX века
В пятницу, 19 января, на Пиллау обрушился людской поток. Сотни тысяч беженцев наводнили город. По улицам разъезжали машины с громкоговорителями, из которых тревожно гремело: «Жители Пиллау! Берите детей и документы, все вещи бросайте». Мать Гюнтера схватила сына в охапку и бросилась в порт. Пирсы были битком набиты людьми – они ждали очередное судно.
– К посадке допускаются только те, – кричал рослый гестаповец, – кто имеет на руках специальное разрешение. Это приказ гауляйтера Коха!
Но проконтролировать исполнение этого распоряжения гестапо было не в силах. Адмирал Дёниц отказался выполнять указание Коха и приказал морякам брать на борт всех без исключения. Простояв более суток на пирсе, Гюнтер и его мать оказались на борту небольшого буксира. Он взял курс на Готенхафен (ныне Гдыня).
– До Киля или Любека наша посудина не дотянет, – объяснил старый капитан. – А в Готенхафене у вас есть шанс сесть на какое-нибудь судно покрупнее.
На следующее утро Гюнтер уже был в Готенхафене. Но и к этому городу приближались советские войска. Казалось, что фронт повсюду и спасения нет. Беженцев было слишком много – попасть на уходящие в Киль суда удавалось далеко не всем.
Прошёл февраль, наступил март, а Гюнтер с матерью всё ещё оставались в Готенхафене. Жить приходилось в развалинах, питаться – чем попало. Тем временем фронт подошёл к окраине.
В освобождённом Пиллау. Советские военнослужащие переправляются через пролив Зеетиф. Фото М. Савина, апрель 1945 года
Победители в Пиллау. Фото М. Савина, апрель 1945 года
Порт Гдыня, 1934 год
28 марта начались бои в городе. Беженцы, как когда-то в Пиллау, бросились на пирсы. В суматохе Гюнтер потерял мать. Какой-то пожилой солдат в стоптанных сапогах буквально вытащил парня за руку из толпы и проводил на один из пирсов. Он был буквально запружен детьми.
Никаких судов поблизости не было. Наступила ночь. Дети испуганно жались друг к дружке. Те, кто постарше, поняли – спасения не будет.
Гюнтер уже подумывал – не уйти ли обратно в город. Есть шанс пересидеть штурм где-нибудь в подвале.
И тут парень увидел силуэт подводной лодки. Тихо вынырнув из темноты, она направилась к пирсу…
«Чудо-оружие» Третьего рейха
Старшему лейтенанту Хорсту Вильнеру в 1945 году исполнилось всего 24 года. Ему крупно повезло – молодого офицера назначили командиром новейшей подводной лодки U-3505. Эти субмарины Гитлер называл «чудо-оружием». Они только начали вступать в строй и пока не совершили ни одного боевого похода. Хорст Вильнер и его экипаж ещё не успели полностью закончить обучение и лишь осваивали новейшую подлодку.
Субмарины XXI проекта действительно были шедевром кораблестроения. Они представляли собой новое поколение подводных лодок и даже внешне отличались от своих предшественниц. Обтекаемые обводы и полное отсутствие артиллерии говорили о том, что из «ныряющих» кораблей они превратились в настоящих хозяев морских глубин. По таким характеристикам, как глубина погружения, скорость хода и длительность пребывания под водой, эти лодки более чем в два раза превосходили все зарубежные аналоги (включая советские и американские). С помощью таких лодок немцы надеялись взять реванш за поражение в битве на Атлантике.
Пассажирский лайнер «Вильгельм Густлов» на рекламном плакате немецкой организации «KdF» («Сила через радость»), 1937–1944 годы
Маяк и пляж Дуеодде на острове Борнхольм, 20–30-е годы XX века
Старые шпайхеры (склады) в Травемюнде
В январе 1945 года Хорст Вильнер и его экипаж усиленно тренировались в Балтийском море. Жена командира подлодки Урсула и трёхмесячная дочка Барбара жили в Готенхафене. Когда началась эвакуация населения, Урсула получила разрешение покинуть город на лайнере «Вильгельм Густлов». Как вспоминала впоследствии Урсула, буквально за несколько часов до выхода «Густлова» в море муж не разрешил ей с дочерью сесть на корабль.
– Он как будто чувствовал, что случится беда, – рассказывала позднее жена подводника. – Говорил, что отправит меня на любом судне, кроме этого…
Хорст Вильнер спас свою семью. 30 января 1945 года советская подлодка С-13 под командованием Александра Маринеско пустила лайнер ко дну. В результате погибли 406 матросов и офицеров учебного отряда подводного плавания, 90 членов собственного экипажа, 250 женщин-военнослужащих немецкого флота и 4 600 раненых солдат и гражданских беженцев. Среди них – более трёх тысяч детей. У них было меньше всего шансов на спасение в ледяной воде…
Отправить семью другим судном Вильнеру не удалось, а фронт всё ближе подходил к городу. 28 марта началась стрельба на окраинах Готенхафена. Ждать больше было нельзя, и Хорст Вильнер решил вывезти семью на борту своей субмарины. Риск был велик – узнай об этом гестапо, и командира подлодки немедленно бы расстреляли.