Звукорежиссер фыркнул, помотал головой и передвинул рычажки. – А в книге все-о, все-о сказано, и про режим, и про власть, и про так называемого президента вашего!
– Я попрошу вас быть осмотрительней в заявлениях, – быстро сказала Таня. – Президент был избран большинством населения нашей страны, и власть у нас абсолютно легитимная!
– Вот она какая, власть ваша! – и депутат сложил из пальцев здоровенный красный кукиш. Оператор затряс плечами от хохота и немедленно взял кукиш крупным планом. – Это власть ваша да врачи-убийцы и прикончили народного трибуна и борца Евгения Ивановича!
«Уходи на рекламу! – приказал режиссер в наушнике. – Пятнадцать секунд!»
Таня стремительно поднялась и нашла взглядом свою стационарную камеру.
– Остается невыясненным вопрос о загадочной смерти в больнице писателя Грицука, разоблачившего в своей книге целый ряд общественных и политических деятелей нашей страны. Мы продолжим наше расследование после рекламы. Оставайтесь с нами!
И застыла, неотрывно глядя в черный глазок камеры, как в прицел.
Она смотрела и считала про себя – раз, два, три, четыре, пять…
Потом вдруг разом погас «большой» свет, который включался, только когда шла съемка, и по громкой связи режиссер сказал на всю студию:
– Отлично!
– Да что же мне договорить-то не дали?! – закричал депутат Шарашкин. Его голос, не усиленный микрофоном, который тоже выключался в рекламной паузе, прозвучал странно, как будто издалека. – Танечка, ты что ж меня перебила?!
– А что это вас понесло президента разоблачать?! – не оглядываясь, огрызнулась Таня. Из-за декорации к ней бежали гримерша Аллочка с кистью за ухом и пудреницей в руках, шеф-редактор и ассистенты. – Или вы хотите, чтобы нас завтра закрыли?!
– Вот тебе и свобода слова! Какая ж это свобода?!
– А такая, что президент у нас законно избранный, а вы его чуть ли не разбойником с большой дороги называете! Да еще в прямом эфире!
– Я не знаю, какие разбойники, – опять завелась бабуся с нездоровым лицом, – а вот кто есть разбойники, так это все до единого медицинские врачи! У нас в поликлинике одна сидит, как сыч, не обойти ее, не объехать!
Размалеванная девчонка в декольте сильно дернула бабусю за рукав, и та посмотрела на нее с возмущением.
Студия опять зашумела на все лады, и какой-то дядька поднялся со своего места и стал кричать, обращаясь к депутату:
– Василий Иванович, а, Василий Иванович!
– Все по местам! – гаркнули по громкой связи, и дядька в испуге плюхнулся на скамейку. – Ти-ха!
– Танюш, все хорошо, – говорила редактор Ирина Михайловна, пока Аллочка обмахивала кисточкой безупречное Танино лицо. – Все замечательно, ты только не давай Шарашкину углубляться, а то он тебя уведет от темы. И племянника нужно расшевелить. Спроси у него, кто наследует права на дядины книги, там вопрос тоже очень мутный, потому что Грицук фэнтези свою, никому не нужную, издавал у Ярослава Чермака, издательство «Чело», а вот этот, последний роман Чермак издавать не стал, то ли испугался, то ли решил, что это просто ахинея!
– А это ахинея? – быстро спросила Таня и облизала губы. Она терпеть не могла, когда пудра сыпалась на губы.
– Ну, скорее всего, конечно, ахинея! – уверенно сказала шеф-редактор. – А может, он просто спятил, этот Грицук! Ты упирай на то, что его в больнице залечили до смерти и что в этом есть некая детективная подоплека! Только сама ничего не говори, пусть герои говорят!
– Не первый день замужем, – пробормотала Таня.
– Танечка, стой смирненько, мне только губки подвести, и все!
– Минута, – объявил режиссер по громкой связи на всю студию.