– Врачи не лечат, а калечат!
«Сворачивай на тему больницы», – приказал наушник.
– Скажите, пожалуйста, отчего умер ваш дядя? Какой именно диагноз ему поставили врачи? Ведь он умер в больнице! – И Таня дружеским, очень искренним, многократно отработанным жестом, который увидели в прямом эфире «миллионы телезрителей», как принято говорить на летучках, положила руку на стиснутый кулак племянника.
– Да в том-то все и дело, – приободрился племянник и покосился на оператора. – В том-то все и дело, что дядя… Евгений Иванович Грицук, то есть мой дядя… он никогда и ничем не болел… вообще отличался завидным здоровьем…
Таня сделала удивленное и внимательное лицо.
– Да залечили его в больнице! – громко повторила бабуся сверху, и вся студия зашумела.
– Но ведь он оказался в клинике, насколько я поняла, именно в связи со своей последней книгой, в которой были не просто громкие разоблачения, не просто знаменитые имена! Эта книга стала бы самой настоящей бомбой, если бы автор рассказал, откуда у него сведения, которым он дал такую широкую огласку, и если бы он смог доказать их подлинность!
– Танечка, можно я скажу?
«Это Шарашкин, из КПРФ, – суфлировали в наушнике. – Правая трибуна. Дай ему слово, а потом вернись к племяннику!»
– Конечно, Василий Иванович. – Таня проворно поднялась и перебежала на соседнюю трибуну, где сидел бритый наголо, плечистый и набычившийся депутат Шарашкин.
– А у нас в обществе вообще наблюдается странная картина, – начал Шарашкин сразу на повышенных тонах, будто включив в розетку и себя и аудиторию. Аудитория послушно зашумела, а Шарашкин стал наливаться багрянцем. – У нас как кто ни напишет супротив нынешнего режима, так сразу и отправляется к праотцам!
Депутат был «почвенник», потому и выражался соответственно, «почвенно».
– Нынешний режим еще почище расправляется с неугодными, чем тот самый, который теперь проклинать модно и который разные-всякие щелкоперы да писаки называют сталинским! Тогда-то хоть врагов душили да всякую контру истребляли, а теперича что? А теперича, ежели найдется честный человек, да на всю державу крикнет, что отечество разворовали и продали, да назовет подлеца подлецом, убийцу убийцей, а мошенника мошенником, так на него обязательно найдется какой-нибудь эскулап, который его в больнице и прикончит! И Евгения нашего Ивановича таким макаром прикончили!
– Все правильно он говорит! – закричали с трибун.
– Врачи нынче все убийцы!
– А когда льготы отменили, кто на этом нажился?! Они и нажились, доктора эти, которые рецепты бесплатные выписывать перестали, а стали только платные!
– Все они одним миром мазаны!
– Граждане, да при чем тут рецепты?!
– Опять дело врачей-убийц?! Так это уже было! Придумайте что-нибудь поновее!
«Хорошо! – счастливым шепотом сказал у Тани в наушнике режиссер. – Скандал!»
– Вот я и говорю! – повысил голос депутат Шарашкин и повел бычьей, налитой шеей. – Вот я и говорю, что власть с неугодными расправляется! И сегодня наша фракция сделала запрос в Генеральную прокуратуру, чтоб там по совести разобрались, кто и в чем виноват и отчего Евгений Иванович скончался! Здоровый человек, понимаешь ли, в больнице в одночасье помер!
– Откуда вы знаете, что он был здоровый? – встряла Таня, которую раздражал депутат Шарашкин. – Вы видели его историю болезни?
Депутат засопел.
– Да я книгу его видел! – гаркнул он так, что в аппаратной, у звукорежиссера на пульте, звук ушел в красный сектор. Звукорежиссер фыркнул, помотал головой и передвинул рычажки.