Тараза сохранила часть красоты, благодаря которой она когда-то была самой надежной при скрещивании с трудными мужскими особями. Ее лицо — длинный овал с мягко закругляющимися щеками. Черные волосы собраны в большой тугой пучок на затылке, полностью обнажая лоб. Рот Таразы едва открывался, когда она говорила — полнейший контроль за движениями. Внимание наблюдателя все время привлекали ее глаза: повелительные и затопленные синевой. Ее лицо производило впечатление маски вежливости, из-под которой не проглянут разоблачающие истинные переживания.
Одраде знала, когда Верховная Мать принимает такую позу: вскоре Тараза забормочет себе под нос. Ну, точно, именно, как Одраде и ожидала, Тараза что-то забормотала про себя.
Верховная Мать размышляла, следя за выдающим информацию дисплеем с огромным вниманием. Многие дела занимали ее мысли.
Это успокаивало Одраде. Тараза не верит, что существует некая благотворная сила, руководящая человечеством. Защитная Миссионерия и Намерения Ордена — вот что хоть как-то ценно в мире Таразы. Все, служащее этим целям, даже происки давно умершего Тирана, должно почитаться благом. Все остальное — зло. Чужеродные вторжения из Рассеяния — особенно эти возвращающиеся потомки Рыбословш, называющие себя Преподобными Черницами — никак не заслуживают доверия. Собственная паства Таразы, и даже противостоящие ей в Совете, это, в конечном итоге, Бене Джессерит — единственное, чему можно доверять.
Так и не поднимая глаз, Тараза проговорила:
— Ты знаешь, что если сравнивать тысячелетия, предшествующие Тирану, с прошедшими после его смерти, то уменьшение крупных конфликтов феноменально. Со времени Тирана их число стало меньше, чем два процента от того, что было прежде.
— Насколько мне известно, — ответила Одраде.
Тараза метнула на нее короткий взгляд и сразу опустила глаза.
— Что?
— Невозможно получить сведения, сколько войн велось за пределами нашего обитания. Есть ли у тебя статистика от людей Рассеяния?
— Конечно нет!
— Ты говоришь о том, что именно Лито укротил нас, — сказала Одраде.
— Если тебе этого хочется, пусть будет так.
Тараза отметила что-то, увиденное на дисплее.
— Следует ли приписать это заслугам нашего любимого башара Майлза Тега? — спросила Одраде. — Или его талантливым предшественникам?
— Этих людей выбирали мы, — сказала Тараза.
— Не понимаю, уместна ли сейчас дискуссия по военным вопросам, — сказала Одраде. — Что она имеет общего с нашей нынешней проблемой?
— Есть кое-кто, полагающий, что мы можем вляпаться в скверную историю и впадем в состояние хуже, чем было до Тирана…
— Да ну? — Одраде поджала губы.
— Некоторые отряды возвращающихся Затерянных продают оружие всякому, кто хочет или может купить.
— Какое именно оружие? — спросила Одраде.
— Современное оружие стекается на Гамму, и почти нет сомнений, что тлейлаксанцы накапливают некоторые самые опасные вооружения.
Тараза откинулась назад и потерла виски. Она заговорила тихим, почти задумчивым голосом.
— Мы считаем, что принимаем решение величайшего значения и исходим из высочайших принципов.
Одраде и раньше это знала. Она сказала:
— Верховная Мать сомневается в правоте Бене Джессерит?
— Сомневаюсь? О, нет. Но я действительно испытываю разочарование. Мы работали изо всех сил ради этих высокоутонченных целей, а что получаем в итоге? Обнаруживается, что многое, чему мы посвятили наши жизни, проистекает из ничтожных предпосылок: жажды личных удобств или благополучия, не имеющих ничего общего с нашими высокими идеалами. Что действительно поставлено на карту — соглашение всех Способных принимать решения для пользы всего человечества.
— Я слышала, ты называешь это политической необходимостью, — заметила Одраде.