- Ужас! - не выдержала Машка. - Прекрати, Панкратыч.
- Ну, извини, Машуня, - виновато отозвался он, - я уж дорасскажу.
- Погоди, - встрянул я, - а почему всем нельзя было сделать искусственное?
- Да потому что тогда они бы сразу догадались, к чему дело идет. Могли бы взбунтоваться... А впрочем, не знаю. Может быть, Вайнек просто поразвлечься хотел заодно.
Ну, в общем так. Беременность благополучно началась у десяти из двенадцати. Все шло как надо. Одни знали, другие не знали, но догадывались, третьи - даже не догадывались: цикл-то у них у всех был сбит. А играли они все лучше и лучше. Команда получилась действительно сильной, как никогда. И это поднимало моральный дух и помогало одним забывать, а другим и не вспоминать обо всякой ерунде вроде допингов, неизбежных абортов и валящей с ног усталости по вечерам.
Турнир прошел с блеском. Все затраты полностью окупились. И доктор Вайнек не только праздновал научную победу, испытывая высшее для себя наслаждение, но и прилично подзаработал на этом деле в полном соответствии с заключенным контрактом.
Скандал грянул через пару недель, когда Вайнек уже уехал из Аргентины. Сантос вызвал его обратно телеграммой, ничего не сообщая, но требуя вылететь срочно.
А оказалось вот что. Диана, капитан команды, будучи посвященной во все детали, перехитрила Вайнека и забеременела от мужа. И потому с самого начала вовсе не собиралась делать аборт. Плевать ей было на грандиозные планы Диего, от спорта она взяла все, что хотела и теперь намерена была жить, как все нормальные женщины. Но это было еще полбеды. Страшную тайну Вайнека и Сантоса она разболтала в подробностях всем подружкам в команде, включая самых бестолковых и непонятливых. Впрочем, едва ли можно было ожидать другого исхода: женщины есть женщины. Да и вообще немцы верно говорят: что знают двое, то знает и свинья. И конечно, глупо было со стороны Сантоса и врача команды объяснять девчонкам, что если кто-то из них "случайно" забеременел, необходимо сделать аборт для дальнейших успешных выступлений в турнирах следующего сезона.
Пример Дианы оказался заразительным. Было такое впечатление, что она просто сагитировала девчат. От аборта отказались дружно, все как одна. На этом и закончилась история великой волейбольной команды. Но не закончилась история с Вайнеком.
Семь спортсменок грозились через суд доказывать его отцовство (среди них даже "искусственницы"). И только две имели претензии к Сантосу. Трудно сказать, насколько эти цифры соответствовали действительности. Скорее, в них просто отразилось личное отношение волейболисток к своему тренеру и к залетному безумному изобретателю. В общем Вайнеку пришлось откупаться от разгневанных аргентинских дам довольно кругленькой суммой, которая явно превысила все, заработанное им в этом деле. Причем, из четырех замужних спортсменок - Диана не в счет - троих мужья бросили, и им Вайнек был вынужден заплатить больше других.
А рассчитавшись, наш авантюрист поспешил удрать, пока его многочисленные "волейбольные жены" не успели узнать одной маленькой, но существенной подробности: почти у всех у них должны были родиться близнецы - таково уж побочное действие одного из использованных препаратов. Так что бегает сейчас где-то по Аргентине энное количество маленьких вайнеков, а сколько именно - кто ж теперь разберет!
- Ну, умора! - резюмировал Клюквин.
А Машка сидела мрачная и ничего смешного в рассказе Панкратыча не находила.
Довольно мерзкая, между прочим, история, - проговорила она. Разочаровал меня твой Вайнек.
Панкратыч ничего не сказал. Просто шумно вздохнул и посмотрел вокруг. Солнце село. В сгущающихся сумерках затеплились ненатуральным светом фонари, и тучи мошкары потянулись вверх, к матовым пыльным плафонам. Девочки с бадминтоном ушли. От инфаркта убегал теперь лишь один бодрый старичок.
- Почапали, что ли? - предложил я.
- Куда? - спросила Машка.
- К Панкратычу. Водку пить, - со свойственной ему прямотой ответил Клюквин.
- Ох, ребята! - только и сказал Панкратыч.
А Машка буркнула:
- Напьюсь сегодня.
И никто даже не улыбнулся, хотя все понимали, что напиваться будет нечем. Бутылка водки на четверых. Да Машке одной такую надо! При ее-то здоровье.
И мы пошли. А уже в подъезде Панкратыч вдруг вспомнил:
- Одну деталь вам не рассказал. Тоже своего рода черный юмор. Трое из тех десятерых девчонок - кстати, Диана среди них - так никого и не родили тогда. Могли бы и не отказываться от аборта - у них естественный выкидыш получился. Причем, у всех - двойняшки.
- Из-за вайнековских препаратов, что ли, выкидыш-то? - поинтересовался Клюквин.
- Не только из-за вайнековских. Вообще из-за препаратов. Вообще из-за того, что слишком много занимались волейболом, профессионально занимались. Я же говорю, запрещать...
- Хватит! - закричала вдруг Машка, и мы все вздрогнули. - Хватит говорильни!
Эх, зря он про эти выкидыши начал! А Клюквин не понял ничего и спрашивал испуганно:
- Ты что, Машка, ты что?..
Даже Панкратыч ничего не понял.
Машка сидела на ступеньках лестницы и громко всхлипывала, уронив голову на колени.
И только я один знал, почему она плачет.
У нее тоже был выкидыш год назад. А теперь, как раз в этот вечер она хотела поговорить с Панкратычем как с врачом, да не вышло, Клюквин попутал. Хотела поговорить, потому что утром была у эндокринолога, и ей там сказали, уже окончательно, что не будет, не будет у нее детей, никогда не будет.
Так уж вышло, что только я один об этом и знал.