Оксана удивленно взглянула на него – и смутная догадка начала превращаться в уверенность.
Так вот что значили все его странные ухмылки, все его долгие взгляды! Она-то, дура, не поняла его намеков, его взглядов! Ее смутило то, что во взгляде его не было обычной похоти, а только торжество паука, который поймал наконец муху в свои сети и твердо уверен, что она никуда больше не денется.
А оказалось, что ничто человеческое ему не чуждо! Да лучше бы он был винтиком, деталью бездушной машины!
– Так что, Оксана Николаевна, мы с вами как будто поняли друг друга? – повторил он, не сводя с нее пристального взгляда. – Вижу, вижу, что поняли! Так что теперь все зависит исключительно от вас, от вашей доброй воли!
Он снова подошел к ней, схватил ее руку. В глазах его горел лихорадочный огонь, уже нисколько не удивлявший Оксану.
Она поняла, что все эти слова он говорит просто так, чтобы не молчать, на самом деле он прекрасно знает, что у нее нет выбора, что она в полной его власти.
Она резко отняла у него руку.
Он шумно вздохнул, словно проснулся, суетливо потер руки, вернулся к столу, взял там листок бумаги, что-то на нем быстро написал и снова подошел к Оксане:
– Я понимаю, что здесь не очень подходящее место для... сотрудничества со следствием. Но это не беда, у нас есть специальные квартиры... вот адрес одной из них! – Он протянул ей листок, при этом снова опасливо покосился в угол комнаты, и Оксана поняла, что там установлена видеокамера.
– Запомните этот адрес! – проговорил он настойчиво.
Она послушно взглянула на листок, прочитала: «Греческий проспект, дом семь, квартира четырнадцать».
– Запомнили?
Оксана растерянно кивнула, и мужчина, щелкнув зажигалкой, поджег листок, бросил его в пепельницу, а когда бумага догорела, аккуратно размял пепел.
– Вы придете туда сегодня же, в восемь часов вечера, и там мы с вами... обо всем договоримся. Только я хочу, чтобы вы не строили лишних иллюзий. Если вы не придете – я буду считать, что вы не хотите сотрудничать со следствием. Со всеми, как говорится, вытекающими! В этом случае я распоряжусь, чтобы вас арестовали, поместили в камеру и начали готовить к следственным действиям. Думаю, вы поняли, что в моих силах убедительно доказать вашу вину...
– А если я приду?
– Если вы придете – это будет прямым доказательством вашей доброй воли! Мы с вами поработаем и выясним, кто на самом деле заинтересован в том, чтобы следствие зашло в тупик, кто хочет подставить вас в качестве главной подозреваемой...
– И в этом случае вы меня не арестуете? – прямо спросила Оксана.
– А зачем? – мужчина развел руками. – Арест – это крайняя мера, она употребляется в том случае, если следователь считает, что подозреваемый имеет намерение скрыться или иным способом воспрепятствовать следствию. Если же вы готовы искренне сотрудничать...
– Да, но как я могу убедиться, что вы меня не обманете?
– Что? – мужчина посмотрел на Оксану недоуменно.
Но она твердо встретила его взгляд. Теперь, когда она уразумела наконец, чего он от нее хочет, страх уступил место презрению.
– Ну, допустим, я приду на эту вашу конспиративную квартиру со всеми, как вы выразились, вытекающими – а вы меня все равно арестуете и оставите на роли главной подозреваемой? Где у меня гарантии, что этого не случится?
– Как вы можете так думать?! – Он выпятил грудь, прошелся перед ней самодовольным индюком. – Я не такой человек, чтобы нарушать свое слово! Не такой человек!
– Знаете, мне попадались разные люди... – возразила Оксана. – Некоторые выглядели вполне прилично, а на поверку оказывались непорядочными...
– Но я не такой! – повторил он. – Я – человек слова! Кроме того, я вас сейчас отпущу, а это, мне кажется, само по себе подтверждает мои добрые намерения. Ведь из полиции вас выпускать вовсе не собирались, больше того, чтобы заставить вас во всем признаться, вас хотели запереть в камеру с уголовницами... уверяю вас, это удовольствие ниже среднего! Так что, Оксана Николаевна, вы должны признать, что со мной иметь дело гораздо приятнее, и сделать из этого соответствующие выводы!
Оксана вскинула голову и встретилась с ним глазами.
«Сволочь, – говорил ее взгляд, – не верю тебе ни на грош. Ты – мерзавец и собаку свою бьешь».
«А куда ты денешься? – ответствовал он также глазами. – Прибежишь как миленькая, выбора у тебя нет».
Он вернулся к столу, достал из ящика какой-то бланк, расписался на нем и протянул Оксане:
– Вот ваш пропуск, Оксана Николаевна! Вы свободны... но не забывайте, что теперь все зависит от вас!
Оксана молча взяла пропуск и повернулась к двери.
Затем снова обернулась и проговорила с усилием:
– И вот еще что... я не знаю, как вас зовут.
– Да, действительно... – Мужчина смущенно улыбнулся. – Я вам не представился... меня зовут Игорь Иванович.
Он нажал кнопку на столе, дверь открылась, и на пороге безмолвно возник тот незаметный парень, который перед тем привел сюда Оксану. Или его брат-близнец.
– Проводи Оксану Николаевну к выходу! – приказал хозяин кабинета.
* * *Проснулся брат Бернар оттого, что его тряс собственный секретарь.
– Достопочтенный брат, уже поздно! Вас дожидаются новые доносчики!
Инквизитор сел на кровати, тупо оглядывая свою комнату и в ужасе вспоминая события минувшей ночи.
Что это было – кошмарный сон, или он и впрямь побывал на ночном шабаше, отплясывал с ведьмами, колдунами и оборотнями и был удостоен аудиенции самого Князя Тьмы?
Брат Бернар отослал секретаря, умылся. При этом придирчиво осмотрел свое тело – не осталось ли на нем каких-то следов ночного путешествия?
И впрямь, расчесывая волосы, он увидел на гребне несколько жестких черных волосков, точно таких, какие были у козла, доставившего его ночью на шабаш.
Так что – все это было правдой? Выходит, его душа навеки погублена и после смерти его ждет всепожирающее адское пламя? После того как он посвятил всю свою жизнь служению Церкви, непримиримой борьбе с ересью?
Он вспомнил старую ведьму, которая дала ему кувшинчик с волшебной мазью, и с ненавистью подумал, что это она, мерзкая еретичка, виновна в его падении и она должна понести за это заслуженное наказание. Это она, она подтолкнула его к недозволенному Церковью поступку, это по ее вине он перенесся на шабаш...
И тут инквизитор снова вспомнил Всевидящий Глаз, восседающий на каменном троне, вспомнил громовой голос, воскликнувший в ответ на его просьбу:
– Она будет твоей! Она будет в полной твоей власти!
Прежде чем принять новых доносчиков, брат Бернар вызвал к себе капитана ландскнехтов и приказал сей же час отправиться к городским воротам, схватить старуху, обитающую в лачуге, притулившейся к стене слева от ворот, и немедленно доставить ее к нему на допрос.
– И не вступать с ней в разговоры! – предупредил инквизитор капитана. – Подлая ведьма хитра и изворотлива!
Капитан отправился исполнять приказ, но вернулся менее чем через час, весьма озадаченный.
Брат Бернар, который в это время записывал показания булочника Дроссельмайера против соседа-аптекаря, оторвался от допроса и строго взглянул на ландскнехта:
– Где же ведьма?
– Прошу меня простить, досточтимый брат инквизитор, – почтительно ответствовал воин, – но ее нет!
– Что, хитрая ведьма успела сбежать? – раздраженно спросил инквизитор. – Вы ее упустили?
– Осмелюсь доложить, мы ее не упустили... в указанном вами месте нет никакого жилья, нет никакой лачуги, соответственно, нам некого было хватать...
– Что ты несешь? – переспросил инквизитор. – Видно, ты не понял моих указаний... ее лачуга расположена возле самой стены, слева от городских ворот!
– Там нет никакой лачуги, – упрямо ответил капитан.
– Я вижу, тебе нельзя поручить даже самое простое дело! – Рассерженный инквизитор оставил доносчика на своего секретаря, накинул плащ поверх сутаны, кликнул собаку и покинул дом, приказав ландскнехтам следовать за собой.
Быстрым шагом дошел он до городских ворот, повернул налево, туда, где накануне наткнулся на ведьмину хижину, – но там не было и следа человеческого жилья. Словно ищейка, брат Бернар метался вправо и влево, вглядывался в стену, в следы на земле – но ведьмино жилище отсутствовало. На его месте лежал только большой, заросший мхом камень.
Черный пес инквизитора уселся возле этого камня, запрокинул голову и жутко, протяжно завыл. Перепуганные ландскнехты попятились, крестясь и бормоча слова молитвы.
Брат Бернар опустился на колени перед камнем, вгляделся в него и различил кривые полустертые буквы: