– Отдай! – прошелестела змея, или это у него в голове прошелестело.
Ужас сковал его, змея, извиваясь и пульсируя, упала на книгу, но в то же мгновение на нее прыгнул ощетинившийся серый котище. Ударил когтистой лапой по голове, прибил, успел куснуть за шею. Гадюка как-то вывернулась и скользнула с книги вниз, сквозь ячейку гамака, стекла в траву и исчезла. Кот остался сидеть на книге, пристально глядя Ивану прямо в глаза. По шерсти его пробегали синие искры.
– Зинуша? – не очень уверенно спросил Иван.
Кот поднял лапу, облизал ее и кивнул…
– Ваня! – он дернулся. Кто-то тронул его за плечо. – Вань, третий час!
Он открыл глаза. Над ним стояла Лиля.
Он сел, прижимая к себе книгу:
– Слушай, Лиль, тут что-то нечисто… Мне сейчас опять такое приснилось!
Она села рядом, и они тут же провалились в гамак, расхохотались, помогая друг другу выбраться из веревочной ловушки.
Вывалились на траву, книга выпала из Ваниных рук, он замер, разглядывая ее – ту самую, из сторожки, «Тысяча и одна ночь».
– Ты чего? – спросила Лиля, прикоснувшись к его руке.
– Книга, – он протянул руку и поднял сказки, – во сне она была другой, изменилась, превратилась в такой древний фолиант, как в кино у колдунов – переплет из кожи, углы и застежки из металла.
– Ух ты! – заинтересовалась подруга.
– Но не в этом дело, – Ваня раскрыл сказки и начал листать страницы, – понимаешь, та книга была точно волшебная, в ней буквы не были просто напечатаны, они двигались, подчиняясь чьему-то приказу или заклинанию. Перемещались со страницы на страницу, выстраивались в строчки или создавали рисунки, гравюры, схемы, я толком ничего не разобрал, язык неизвестный и сами знаки-буквы. Я никогда таких не видел. И представь, я так засмотрелся на всякие фокусы знаков, они меня заворожили своими перемещениями, в глазах рябило, даже показалось, книга ко мне обращается, вроде бы просит о чем-то… как вдруг с дерева прямо на книгу черная гадюка – шмяк!
Лиля ахнула, прижимая кулачки ко рту.
– И тут самое интересное произошло, – продолжал рассказывать Ваня, – знаешь, кто меня спас? Наш Зинуша! Да-да…
– Опять приходил?!
– Теперь в виде кота. Но я догадался, что это он, кот искрил. Я его не первый раз вижу, он дома мне голову морочил неоднократно. По ночам он в своем настоящем виде, а днем принимает образ серого кота.
– Он тебе показывался? – удивилась Лиля.
– Не только мне, он и с Люськой играет, пока никто не видит.
– Чудеса… – Лиля покачала головой, – никогда не слышала, чтобы домовые покидали место своего обитания, они привязаны к дому. Зинуша никак не мог здесь оказаться. Если только… – она на мгновение задумалась, – если только ты сам его не притащил.
– Я?! – удивился Иван.
– Ты мог просто не заметить, – предположила Лиля. – Например, он мог спрятаться в каком-нибудь потайном кармане твоего рюкзака…
– Шутишь! Зинушу я бы точно заметил, – не согласился Ваня. И пожал плечами. – Может, он и не домовой, может, неправильный какой-то, белая ворона среди своих родичей. Что мы знаем о домовых – ничего. Так, одни догадки. Но рюкзак надо проверить на всякий случай.
– Сейчас принесу. – Лиля вскочила и побежала в дом. Иван, оставшись в одиночестве, еще раз пристально осмотрел книгу сказок. Книга как книга, ничего особенного, только очень старая и ветхая.
Вернулась Лиля с рюкзаком. В нем почти ничего не было, вещи – пару футболок, белье, джинсы Иван выложил сразу, как приехал; во внутреннем маленьком кармане оставались паспорт и кошелек, в специальном отделении – планшет, какая-то мелочь, ручка, использованный автобусный билет…
– Стоп, – пальцы Ивана наткнулись на что-то непривычно мягкое.
– Что там? – Лиля склонилась к рюкзаку. Иван извлек комок серой шерсти и удивленно уставился на него. – Это то, о чем я думаю? – спросил он у подруги.
Она потрогала шерстяной комок.
– Похоже, кошачья, – сказала она. – Ты перевозил кота?
– Я – нет, но кот мог сам себя перевезти, – не очень уверенно произнес Ваня.
Они с Лилей переглянулись.
– Выходит, какой-то неизвестный мне кот серой масти, подозрительно напоминающей серую шерсть домового Зинуши, зачем-то прокрался в мой рюкзак?
– Выходит, ты все-таки притащил с собой домового, – подхватила подруга.
Иван, все еще не веря своим глазам, вертел в пальцах клок шерсти. Мысли, одна фантастичнее другой, теснились в голове. Зинуша зачем-то покинул привычное место обитания, зачем? Серый кот боролся с вороном в усадьбе, серый кот во сне отогнал гадюку, клок серой шерсти в рюкзаке, и, наконец, явление самого Зинуши ночью, предупреждение об опасности, огрызок собачьего хвоста… Лиля словно услышала его мысли:
– Знаешь, как-то мне тревожно, что ли… Твои сны, домовой… какие-то ужасные знаки! Если Малого действительно загрызли волки, то деду надо сказать. Или не надо? Он и так расстроенный. – Она прижала ладони к щекам. – Ой, а вдруг они на усадьбу напали?
– Кто? – переспросил Ваня.
– Да волки же! Что, если они ночью, пока мы тут спали, напали на сменщика? А если они и Челкаша загрызли?!
Ваня насупился:
– Прекрати паниковать.
– Как же! – не унималась Лиля. – Тебе-то все нипочем. А нам?
– Я-то тут при чем?
– А ни при чем! – возмутилась подруга. – Пока тебя не было – все шло тихо и мирно, как только ты появился, так сразу призраки, кошмарные сны, волки… Книга еще эта! – она в сердцах стукнула костяшками пальцев по переплету, видно, не рассчитала удара, вскрикнула от боли. – Смотри, из-за тебя поранилась!
Но Ваня во все глаза глядел на переплет – он менялся на глазах, потертая толстая кожа, окованные углы и застежки из почерневшего металла.
– Ничего себе! – прошептала Лиля и замерла, боясь прикоснуться к книге, лежащей на ее коленях.
Ваня потянулся, взял, подержал на весу:
– Тяжеленная! Это она, та самая, из моего сна.
– Из-за нее кот с гадюкой подрались? – спросила Лиля.
Он кивнул.
– Открой, посмотрим, что в ней, – попросила подруга.
Ваня присмотрелся к застежкам, попробовал откинуть, нажимал в разных местах – безрезультатно.
– По-моему, тут секрет какой-то или ключ, – пробормотал он.
Лиля потянула книгу к себе, тоже попыталась открыть, не вышло.
– Что делать будем?
Иван почесал в затылке:
– Можно инструмент у деда взять и аккуратно подпилить и перекусить металл, – предложил он.
– Ты в своем уме! – возмутилась подруга. – Держишь в руках непонятно откуда взявшуюся книгу, явно очень старинную, явно непростую, и собираешься вот так запросто – перекусить! Ты же только вчера деду рассказывал о ценности старинных книг, возмущался, требовал специалистов позвать!
Ваня покраснел.
– Я же чисто теоретически, – начал оправдываться он, – первое, что пришло в голову.
– Думать надо, прежде чем говорить! – заявила Лиля. – Можно и без перекусывания открыть, если аккуратно отогнуть тут язычки, найти, за что они цепляются…
– Если книга захочет, чтобы ее открыли, – заметил Ваня.
– Но она же почему-то проявилась, показалась нам, – напомнила Лиля, – мы для этого ничего не делали, между прочим.
Ваня еще раз осмотрел книгу, постучал костяшками по переплету:
– А ну-ка, покажи свою руку, – он взял Лилину кисть, повернул, небольшая ссадина уже затянулась и не кровоточила. – Ты рассадила кожу, видно, оцарапалась о металл, – заметил он.
– Да, я тоже подумала об этом, – согласилась подруга, – на книгу попала кровь?
– Похоже на то…
– Выходит, у нас в руках какой-то древний артефакт? – звенящим от волнения голосом проговорила она.
Ребята посмотрели друг на друга и не сказали ни слова.
Ваня быстро стащил футболку, Лиля мгновенно завернула в нее книгу.
– Надо сходить в усадьбу, – сказала она.
Книгу затолкали в Ванин рюкзак, рюкзак внесли в дом и – для надежности – сунули в диван. Посторонний точно не найдет, а своим и в голову не придет рыться в вещах гостя.
К вечеру им удалось сбежать от бабушки под предлогом похода в кино. Кино бабушка уважала.
До усадьбы бежали бегом. И чем ближе, тем сильнее волновались. У ворот запыхались, остановились продышаться и восстановить дыхание.
– Подозрительно тихо, – заметил Ваня.
– Ой, что-то мне страшно, – пожаловалась Лиля, – сейчас сердце выскочит…
Они подошли к воротам, прислушались – никого.
Обмирая от настигшего ужаса, открыли калитку в воротах, вошли. Никто их не встречал. Собачьего лая не было слышно.
Подбадривая друг друга, друзья взялись за руки и быстро зашагали к сторожке.
Дверь была не заперта.
– Санек! – позвала Лиля, заглядывая в сторожку. Ответа не последовало. – Тут никого, – сказала она, обернувшись к Ивану.
Ребята вошли. В сторожке царил жуткий бардак. На столе красовались остатки ночного пиршества, Санек явно был не один, судя по количеству грязной посуды. Но если неубранный стол еще можно было как-то объяснить, то как понять, зачем было потрошить сброшенный с топчана матрас, сваливать в кучу одеяло, подушку, тулупы и телогрейки? Зачем было ломать печь?! Срывать дверцы, выдирать заслонки и вьюшки? В воздухе висела тонкая печная пыль, пятна сажи на полу, разбросанная посуда, сорванная занавеска… Ребята стояли и смотрели на разгром в полном недоумении. Иван опомнился первым.