Он любил элегантно одеваться.
- У вас не создавалось впечатления, что после возвращения он что-то прячет в квартире?
- Что можно спрятать в такой маленькой квартире? В конце концов вы производили тут обыск, и не один раз. Я прекрасно помню, как ваши люди совали нос всюду, куда только могли, далее комод отодвигали, спускались в подвал, хотя он принадлежит всем жильцам, в каждый угол залезали, и ведь ничего не нашли!
Это была правда. Не нашли ничего.
- У вашего сына нет счета в банке или сберегательной книжки. Значит, можно полагать, что он хранил деньги в каком-то ином месте. Не вспомните: может быть, он говорил, что уезжает за границу - в Бельгию, например, в Швейцарию или в Испанию?
- В Швейцарии его бы сразу арестовали.
- Верно.
- Нет, он никогда не говорил ни о каких отъездах за границу.
В течение двух последних лет фотография Оноре Кюэнде фигурировала среди снимков тех лиц, за которыми следует смотреть на пограничных переходах и даже на железнодорожных вокзалах.
Мегрэ колебался, раздумывая про себя: ведь он должен был где-то продавать драгоценности и другие краденые предметы. Он не контактировал с профессиональными скупщиками краденого. А так как тратил на себя немного, наверняка имеет где-то отложенные деньги. И к тому же крупную сумму. Да! Но где?
И вслух сказал Жюстине:
- Поскольку сын давал вам деньги на жизнь нерегулярно, время от времени, чтобы вы сделали, если бы он вообще перестал вам их давать?
Она невольно вздрогнула, и в ее глазах отразилось беспокойство.
- Я никогда не боялась этого, - ответила она не без гордости. Оноре хороший сын!
Она не сказала на этот раз: „был хорошим сыном". И закончила так, как если бы он был жив:
- Я уверена, что он не оставит меня без средств к существованию.
В ее голосе звучала глубокая убежденность.
Минуту спустя Мегрэ произнес вполголоса, как бы про себя:
- Кто его убил? Ведь не какой-то случайный бродяга, наверняка нет. И не сообщник из мести. Сообщников у него никогда не было. Что же в этом кроется? Ведь это не какое-то обычное убийство...
Старуха не спрашивала, откуда он это знает, а он сам ей не объяснял.
У бродяги не было бы повода изуродовать тело, и уж наверняка незачем ему было с особой злостью глумиться над его лицом или тщательно опорожнять карманы, чтобы не осталось ни одной мелочи, такой, как трубка или зажигалка, которые могли бы облегчить опознание.
Убили его и не представители преступного мира: убийца был кто-то такой, кто не знал, что Кюэнде сидел в тюрьме по уголовному делу, а значит, без труда его отпечатки пальцев отыскались бы в картотеке лиц, имевших судимость.
- Тот, кто его убил, не знал Оноре раньше. Все-таки у убийцы были какие-то причины, чтобы его прикончить. Вы меня понимаете?
- А что я тут должна понимать?
- То, что когда мы будем знать, какую кражу планировал Оноре, в каком деле, в чьей квартире, нам легче будет напасть на след убийцы.
- Это не вернет к жизни моего сына.
- Вы мне позволите взглянуть на его комнату?
- Я не могу вам запретить.
- Я хотел бы, чтобы мы сделали это вместе.
Когда она шла за ним, двигались ее узкие плечи и колыхались огромной ширины бедра.