В считанные минуты он только что решил свою будущность, которая совсем скоро должна была превратиться в реальность, потому что через три года его попросят уйти в отставку. Так пусть же, черт возьми, ему позволят употребить эти три года, как он хочет!
Ему не нужно сидеть у себя в кабинете, ему нужно знать, чем живут люди, в каждом новом деле открывать неизвестные миры. Ему нужны бистро, где так часто приходилось коротать время, потягивая перед стойкой пиво или кальвадос - смотря по обстоятельствам.
Ему нужно в собственном кабинете терпеливо вести борьбу с подозреваемым, который упорно молчит, и после многих часов добиваться от него драматического признания,.
На сердце у Мегрэ было неспокойно. Он боялся, что после некоторого раздумья его, так или иначе, заставят принять новое назначение. Да предлагай ему даже что-то вроде маршальского жезла, он ни за что этого не захочет!
Мегрэ не отрывал взгляда от трубок, которые время от времени менял местами, как шахматные фигуры.
Услышав осторожный стук в дверь, ведущую из его кабинета в инспекторскую, он вздрогнул. Лапуэнт вошел, не дожидаясь ответа.
- Извините, что мешаю, шеф.
- Ты мне совсем не мешаешь.
Прошло уже почти десять лет, как Лапуэнт поступил в уголовную полицию, и за ним закрепилось прозвище Малыша Лапуэнта. Тогда он был худым и длинным. С тех пор несколько посолиднел. Женился. У него появилось двое детей. Но он по-прежнему оставался Малышом Лапуэнтом и - добавляли некоторые - любимчиком Мегрэ.
- Там у меня сидит женщина, которая настаивает, чтобы приняли ее именно вы. Со мной она ни о чем не хочет говорить. Сидит, выпрямившись на стуле, не двигается и полна решимости добиться своего.
Так бывало уже не раз. Из-за газетных публикаций люди настаивали на встрече с ним лично, и часто переубедить их стоило труда. Иные даже являлись прямо на бульвар Ришар-Ленуар, бог знает какими путями раздобыв его домашний адрес.
- Она сказала, как ее зовут?
- Вот ее карточка.
Г-жа Сабен-Левек, бульвар Сен-Жермен, 207-а.
- Она производит странное впечатление, - продолжал Лапуэнт. - У нее неподвижный взгляд и от нервного тика перекашивается правый уголок рта.
Перчаток не сняла, но видно, как у нее то и дело судорожно сжимаются руки.
- Позови ее и останься здесь. Возьми на всякий случай блокнот - может, придется стенографировать.
Мегрэ взглянул на свои трубки и с сожалением вздохнул. Передышка кончилась.
Когда женщина вошла, Мегрэ встал.
- Присаживайтесь, сударыня. Женщина не отрывала взгляда от Мегрэ.
- Вы, действительно, комиссар Мегрэ?
- Да.
- Я думала, вы толще.
На ней было меховое манто и подобранная к нему шапочка - ток. Что это - норка? Мегрэ совершенно не разбирался в мехах, поскольку жена дивизионного комиссара обычно довольствуется кроликом, в лучшем случае - нутрией или ондатрой.
Г-жа Сабен-Левек медленно, словно составляла опись, обводила взглядом кабинет. Когда у края стола пристроился Лапуэнт с карандашом и блокнотом, она спросила:
- Этот молодой человек останется здесь?
- Да, конечно.
- Он будет записывать нашу беседу?
- Таково правило.
Дама нахмурилась, и пальцы ее сжались на сумочке из крокодиловой кожи.