Он посмотрел на меня остро и ответил с долей сарказма:
— Вот-вот, Ваше Величество.
— Давай без намеков, — сказал я. — Я сам не знаю, что я могу. А ты знаешь?
Он помотал головой.
— Откуда? Я только то, что есть на виду. В смысле, что уже проявлялось.
— Но уже успел установить контакт с местными магами?
Он посмотрел на меня с укором.
— Это у вас контакт, Ваше Величество. А нас они едва заметили.
— А эту крепость?
— Для них это пустяки. Все равно что вы муравьям уроните капельку меда. А вот вас уважают!.. Кстати, как вы использовали Камень Яшмовой Молнии?.. А то я так и не ощутил.
— Никак, — ответил я честно.
— Что-о?
— Лежит у меня в столе, — объяснил я. — Все руки не доходят. Да пока ни к чему. Я слышал, им можно сжечь целое королевство?
— Королевство не королевство, — ответил он, — но город или большое войско можно. Однако вы…
— Пусть лежит, — прервал я. — Понимаешь, я король-строитель. Ну, в душе. Глубоко в душе. Пусть лежит у меня, зато никто другой не воспользуется. Если найдешь что-то такое, что помогает строить, только свистни! А то эти зачарованные мечи, топоры, кинжалы, луки уже осточертели. Как будто нет еще какого-нибудь достойного занятия, как убивать друг друга!
Он смотрел с изумлением.
— Вы правда так думаете?
— Что?
— Вы же рыцарь, — напомнил он. — Должны думать о том, как убивать соседей и расширять свою кормовую базу.
Я огрызнулся:
— А что я все это время делаю? Но хочу и застраивать то, что уже захапал. Первое на инстинктах, второе — по уму.
Он ухмыльнулся.
— Потому и собираете в своих владениях умных? Знаю, слышал. К вам стекаются маги и шарлатаны, колдуны и обманщики, чародеи и фокусники… Говорят, вы как-то умеете их различать и обманщиков сразу отсеиваете?
— Так и говорят? — спросил я с тревогой. — Что ж, пока что великий инквизитор меня еще терпит. Мудрых людей защищать необходимо, сами они защищаться обычно не могут.
Он хмыкнул, выдвинул ящик стола и вытащил изящно поблескивающую, как сосулька, детскую лопатку, какой показалась мне эта вещица. В самом деле выточена из полупрозрачного камня, на рукоятке сложный узор, кромка заточена, словно в самом деле можно копать…
Я повертел ее в руках, осмотрел, протянул обратно.
— Что-то связано с магией?
Он скупо улыбнулся.
— Во всяком случае, это не меч. Лопатами не воюют. Как раз наоборот, ими сглаживают все противоречия между людьми. Дарю!
Я покачал головой.
— Зачем она мне?
Он пожал плечами.
— Как хотите.
Небрежно бросил на пол, я охнул от такого варварства, а лопатка с жалобным треском разлетелась, как и подобает сосульке, на сотни сверкающих частей.
— Зачем?
Он посмотрел на меня с непонятным торжеством.
— Вы же не хотите ее принять в дар…
Я открыл и закрыл рот. От блистающих осколочков донеслись тихие щелчки, они задвигались по полу, поползли из разных сторон к тому месту, где разлетелись вдрызг.
Дрескер наблюдал с застывшим лицом, а я раскрыл рот в изумлении. Осколки сошлись в кучу, подвигались, устраиваясь заново, по ним пробежал общий огонек, и на полу снова оказалась прежняя лопатка, целая и невредимая. Я охнул.
— Впервые такое вижу! Что это?
Он ответил с досадой:
— Если бы знал. Ничего еще не выяснил.
— Кое-что выяснил, — ответил я.
— Ваше Величество?
— Что может самовосстанавливаться, — пояснил я. — Признавайся, много раз бросал на пол?
Он криво усмехнулся.
— Один раз уронил нечаянно. Потом… уже намеренно. Не один раз, конечно. Но ничего больше узнать не сумел.
Я поднял лопатку.
— Спасибо, я приобщу ее к своим сокровищам. Она всякий раз превращалась в лопатку?
Он насторожился.
— А во что могло еще?
Я пожал плечами.
— К примеру, могло в вазу… Или во что-то вообще невиданное… Это что так гудит внизу?
— Гонг на ужин, — объяснил он.
— Тогда мне пора, — сказал я. — Спасибо за подарок. Я с ним еще поэкспериментирую.
Когда я выходил из двери, перехватил полный сожаления взгляд Дрескера, брошенный на лопатку в моей руке. Если бы додумался раньше, что может не только самовосстанавливаться, но и трансформироваться…
Глава 14
Служанка настолько долго стелила постель, расправляла простыни и взбивала подушки, что я поинтересовался:
— Что-то хочешь сказать, гордая дочь степей?..
Она обернулась ко мне, в самом деле гордая, гибкая и чуточку надменная, настоящая дочь племени мергелей, глаза загадочно блеснули.
— Я готовлю вам постель, мой лорд. Чтобы вам было удобно…
— Мне будет удобно, — ответил я, — если скажешь, кто тебе велел задержаться у меня до утра.
Она гордо выпрямилась.
— Мне? Могли такое велеть?
— Посоветовали, — поправил я себя, — попросили. Это неважно. Главное, это лорда Вильярда желание или же… графини?
Она посмотрела на меня с некоторой насмешкой.
— И тогда мне будет позволено остаться?
— Да, — обронил я.
Она чуть помедлила с ответом.
— Лорд Вильярд меня послал. Но мне показалось, графиня очень недовольна. Она ничего не сказала, но я видела по ее лицу.
— Это не весьма прекрасно, — сказал я задумчиво. — Как самцу мне это приятно, но как королю… гм… Ты еще не разделась? У мергелей спят одетыми?
Она кивнула.
— Да, мой король. Но я, если хотите…
— Конечно, — сказал я. — Приветствуем приход цивилизации и культуры! Долой косные запреты… Ты за культуру?
Она проговорила настороженно:
— Я за традицию и женскую честь…
— Снимай, — поторопил я, — снимай. И это тоже… Я тоже, кстати, за традиции. Традиции мужского доминирования. А твоя традиция, как я понимаю, сопеть в две дырочки и помалкивать?
— Да, мой лорд…
— Вот и хорошо, — сказал я, — и на хрен нам культура?
Утром, когда я проснулся, в камине уже весело потрескивают дрова, но это скорее знак прилежания, чем необходимость, в комнате тепло, а рядом со мной только смятое одеяло.
Я быстро оделся, вышел, позевывая, в коридор, у стены напротив, привалившись к ней, с угрюмым видом ждет герцог Боэмунд, хмурый и недовольный.
— Доброе утро, — сказал я жизнерадостно. — Как спалось?
Он зыркнул на меня исподлобья.
— Неважно. А вам, как вижу, везде весело.
— Дык я вообще веселый человек, — объяснил я. — Доброжелательный. Мало ли чего обо мне говорят. Не так уж и много я повесил, а на четвертование отправил совсем единицы. Я очень добрый в самой глубине своей мохнатой души… Что-то стряслось?
Он сказал зло:
— Вы сказали, что утром отбываете!
— А-а-а, — сказал я, — там лед сдвинулся?.. Или не лед?
Он сказал еще злее:
— Это нечестно! Вы используете его величество в своих целях. Конечно же, он не может отказаться от возможности спасти хотя бы часть своего королевства от разрушений! И принимает ваше предложение. Но это подло, ваше… Ваше Величество!
— Это политика, — пояснил я. — Нет честно или нечестно, есть расчет наименьших потерь.
— Расчет? Это гадко!
— Вы говорите, — упрекнул я, — как родовитый лорд, а не как государственный человек.
— Я и есть родовитый лорд!
— Но на службе? — спросил я. — С Кейданом во главе освободительной армии мы войдем в Сен-Мари, не истребляя массы народа, что выйдет навстречу с оружием в руках. И не будет необходимости морить города в блокаде, а потом еще и разорять за неповиновение… Если бы я был полководцем, жаждущим воинской славы, тогда да, конечно! Но разве я не гуманист, весь преисполненный… в общем, преисполненный!
Он сказал с тоской:
— Его величество принимает ваше предложение поехать во главе вашего войска. Но нас, его верных сторонников, волнует другой и очень важный вопрос…
Я подождал, но он умолк, я кивнул и сказал так же благожелательно:
— Понимаю, это очень важный вопрос.
Он посмотрел исподлобья.
— Вы даже знаете, какой?
— Если его величество, — ответил я, — вдруг умрет сразу после возврата Сен-Мари, это вызовет нежелательные слухи, согласны?
Он пробормотал с неудовольствием, всем видом выказывая, насколько шокирован моей грубостью:
— Вы слишком… прямолинейны… Ваше Величество.
— Зато предельно ясен, — ответил я. — Дабы оградить себя от возможных неправильных истолкований моих мотивов, я приставлю к Кейдану своих телохранителей.
— Вы в самом деле…
Я прервал его велеречивую речь:
— Они даже вам не дадут пырнуть его ножом в спину.
Он отшатнулся, шокированный настолько, что потерял дар речи.
— Зачем нам это?
— А чтобы свалить на меня, — пояснил я. — Кто знает, не перевешивает ли ваша пламенная и чистая ненависть ко мне вашу не менее пламенную и чистую преданность его величеству Кейдану?