Он не сводил с меня испытующего взгляда, Алонсия же вообще задержала дыхание.
— А про вас говорят, — сказал он наконец, — как о кровавом чудовище… Я бы пошел с вами, Ваше Величество.
— К Кейдану?
— Нет, возвращать под вашу руку Сен-Мари. Хотя и не знаю, как это согласуется…
— Увы, — прервал я. — Граф, вы останетесь чуть ли не единственным оплотом стабильности в Гандерсгей- ме. Я скоро выведу отсюда войска. У вас авторитет, власть, уважение.
Он криво усмехнулся.
— Мергели больше всего чтут силу.
— Знаю по себе.
— А я, — сообщил он скромно, — победил их сильнейших бойцов. После чего те, по их обычаю, поклялись служить мне. Вот так я и стал тем… кем стал.
— Прекрасно, — сказал я. — Значит, с Алонсией не проклинаете меня? Я решал тогда вообще-то свои проблемы…
— Я понял, — сказал он. — Мы поняли. Но что нам оставалось делать? Но все равно спасибо. Первый год был трудным, но теперь мы счастливы… Его величеству Кейдану я доложу немедленно.
— Думаю, — сказал я, — он не станет колебаться.
Он посмотрел настороженно.
— Почему?
— В прошлый раз, — пояснил я, — когда он явился на выборы, показался мне достаточно… нацеленным.
— Я сейчас же сообщу ему о вашем желании, — ответил он.
— С ним много людей?
Он покачал головой.
— Много только у короля на троне.
Глава 12
Похоже, Вильярд благородно и щедро уступил Кейдану почти половину крепости, хотя нужды в этом не было, однако дело в престиже, потому я шел по длинному коридору с узкими бойницами в наружной стене, пока не вышел в небольшой зал.
В кресле дремлет придворный Кейдана в его цветах и с королевской эмблемой на плече. Он вздрогнул, заслышав уверенные шаги, тряхнул головой, затуманенный взгляд поймал мою фигуру.
Я видел, как он вздрогнул сильнее и поднялся, как полагаю, помимо своей воли. Лицо постаревшее и обрюзглое, я с изумлением узнал герцога Боэмунда Фонтенийского, верного советника короля Кейдана.
Он уже справился с изумлением, во взгляде откровенная ненависть, проговорил, не удостоив меня даже микроскопическим поклоном:
— По просьбе хозяина замка графа Вильярда его величество король Кейдан соизволил согласиться дать вам аудиенцию.
— Весьма благодарен, — ответил я с иронией. — Я польщен! А то все думал, как мне жить, если его величество король Кейдан, властелин Барруа и Монтегю, владетельный граф Перрине и гранд Прованса, герцог Госсюйенса и князь Арраса… я ничего не пропустил?.. Может быть, пару каких-то деревенек, что так важны для его величества?
Он произнес сухо:
— У вас хорошая память, ваше… высочество.
— Величество, — напомнил я. — Вам разве не сказали?
— Мы пока не получили подтверждения, — отрезал он.
Я отмахнулся.
— Ну и ладно. Что титулы? Важнее то, у кого меч длиннее. Кстати, мне нравится ваша верность королю. И хотя он больше не поднимется, это понимаете, так что в вашей верности корыстных мотивов нет… Это хорошо. Даже у Кейдана, как вижу, могут быть верные и преданные ему люди. Итак, ведите, сэр Боэмунд!
Он сказал чопорно:
— Подождите здесь. Я доложу о вашем прибытии.
Я кивнул.
— Хорошо. Я терпеливый. Господь тоже, кстати, долго терпит, но потом… вы знаете, что потом?
Он пожал плечами.
— Никто не знает помыслы Господа.
— Но мы знаем, — напомнил я, — что бьет он весьма больно. Вам рассказать на досуге про Содом и Гоморру?
Он удалился, каждым движением толстого зада подчеркивая, что я всего лишь один из, а к его величеству такие вот прут толпами, надоели.
Вернулся он достаточно скоро, не рискнул играть в придворные игры, произнес высокомерно:
— Следуйте за мной.
— Следую, — ответил я мирно. — Хотя на самом деле я вообще-то ни за кем не следую, потому все на своей дурной голове или не совсем голове… но это вопрос философский, не для придворных как бы умов.
Вошли в небольшую комнатку, за столом человек в цветах короля Кейдана, почти за его спиной массивная дверь с вычурной ручкой в виде оскаленной морды.
Он нехотя поднялся и легонько поклонился.
— Сэр Ричард…
— Здравствуйте, сэр Алан, — сказал я почти весело, — де Сен-Валери!.. Второй верный до конца и преданный соратник. Я удивлен и рад за ваше чувство долга.
Он ответил сухо:
— Благодарю за оценку, сэр Ричард.
— Мне бы побольше таких, — сказал я. — А то сейчас все верны, а сколько их останется, если я вот так же потерял бы все?
В его взгляде я прочел страстное желание, что поскорее бы это случилось, вот поплясал бы на моей могиле, но не ответил, а вышел из-за стола, поклонился закрытой двери, после чего деликатно постучал.
С той стороны донесся усталый голос, сэр Алан отворил дверь и звучно провозгласил в пространство:
— Принц Ричард Завоеватель к его величеству королю Кейдану, властелину Барруа и Монтегю, владетельному графу Перрине и гранду Прованса, герцогу Госсюйенса и князю Арраса…
Я смолчал, в таких ситуациях всяк, наверное, пытается поднять свою значимость хотя бы с помощью звучных титулов, шагнул через порог.
Комната, конечно, бедная, но у Вильярда и остальные не лучше, он пока занят выживанием, а не украшением замка. На стенах развешано оружие, как же иначе, все-таки Вильярд остается Вильярдом, а за массивным столом сидит сам Кейдан.
Он поднялся, когда я вошел, и, выпрямившись, смотрел на меня с непроницаемым лицом.
Все такой же рослый и моложавый, но с печатью поражения на лице и во всем облике, хотя и старается этого не выказывать. Все еще крепкий с виду, сильно похудел за время скитаний или морского плавания, раньше живот почти свисал через ремень, а по бокам нависали толстые валики жира, теперь все исчезло, появилась, можно сказать, даже талия.
Отвисающие щеки не просто похудели, но и чуточку подобрались, неопрятная пегая бородка сбрита начисто, и хотя нижняя челюсть совсем не лошадиная, но все же по-прежнему чувствую его силу, властность, крутой нрав.
Я проговорил медленно, не сводя с него взгляда:
— Сэр Алан… вы можете оставить нас?
Герцог взглянул на Кейдана. Тот, чуть помедлив, кивнул. Герцог засопел сердито, повернулся и вышел, плотно и слишком громко закрыв двери.
Кейдан все так же молчит, отдавая инициативу мне, раз уж пришел, то и говори, зачем явился.
Я сказал как можно более ровным и контролируемым голосом:
— Присутствие ваших верных придворных нам бы помешало. А так тет-а-тет сможем тщательнее обсудить важные для нас вопросы. И даже особо важные.
Он взглянул в упор, снова помедлил и указал мне на кресло по эту сторону стола.
— Вы можете присесть.
— Благодарю, — ответил я и, направляясь к креслу, обронил небрежным голосом: — Кстати, я король. Три королевства: Варт Генц, Скарлянию и Эбберт — воссоединил и назвал Великой Улагорнией. Заодно в какой-то мере подчинил себе еще несколько королевств. Во всяком случае, там везде стоят мои войска, и со всеми подписан договор… Так что будем разговаривать как король с королем.
Он посмотрел на меня холодно, смолчал.
— Должен сказать, — продолжал я, — вы мне очень не понравились с первой же минуты, как вас увидел. Вы нагло вломились в суверенные владения герцога Готфрида, моего отца, а там попытались даже выдать мою сестру Дженифер за одного из ваших любимчиков!.. Этого вполне достаточно для лютой ненависти.
Он хранил молчание с абсолютно бесстрастным лицом. Я перевел дыхание и сказал с некоторым удивлением в голосе:
— Первое впечатление самое стойкое, вы это знаете. Я вернулся в свои северные страны, а когда вернулся в Сен-Мари… не хочу напоминать, как это случилось, я вас ненавидел весьма привычно все так же. Однако за это время я поднимался по лестнице титулов, на меня давил груз все большей власти, и однажды я подумал со злостью, что вы воспользовались отсутствием герцога Готфрида, чтобы ликвидировать автономию Брабанта, для того и его дочь хотели выдать за одного из своих вельмож!.. Да-да, вы потом сообщили, что это очень достойный и благородный человек из хорошей семьи с незапятнанной репутацией, но тогда я действовал как член семьи, которая хочет независимости… то есть раздробленности, королевства!
Он снова промолчал, но во взгляде появилась некоторая заинтересованность.
— Хуже того, — сказал я, — все это я чуть позже сделал сам. Ликвидировал автономию Брабанта, выдал милую Даниэллу за одного из моих лордов, обеспечив его верность мне на всю жизнь… даже с независимостью Ундерлендов покончил, что вы старались сделать на протяжении ряда лет!
Он не проронил ни слова, но теперь приподнял голову, в глазах интерес, даже спина выпрямилась.
— Вы пытались наладить охрану со стороны океана, — напомнил я, — но беда в том, что пираты и степные варвары Гандерсгейма все еще почти один народ, действуют сообща… В общем, я не нашел ничего такого в своих начинаниях и победах, что не пытались делать вы. Ваше Величество?