Чем они заняты там у себя, за заборами? Смотрят в "ящик" - как они-называют телевизор? Или крутят "маги", упиваясь этим осточертевшим "Мани, мани, мани-и-и..."? Исчезли на Апшероне и ослы, груженные свежими фруктами, катыком. Все другое, совсем другое.
Остановив машину, я долго стучала в железные ворота. Господи, сколько сил надо, чтобы приоткрыть эти массивные, как стенки банковских сейфов, плиты. В дедушкиных сказках за такими воротами жили колдуньи.
Хоть я и не видела человека, его присутствие за броней ворот чувствовалось: кто-то разглядывал меня в щель. Наконец дверца медленно, со скрипом, приоткрылась, и на меня уставилось лицо пожилого человека.
- Что тебе, дочка?
- Я... Я ищу нашу дачу, - растерянно начала я, хотя хотела произнести совсем другие слова: "Я ищу свое детство, я ищу свое прошлое".
Пожилой человек долго, удивленно разглядывал меня сквозь очки; мне показалось, что я знаю его, где-то мы о ним встречались... Память на лица у меня неважная. Но эта привычка иронически щуриться, откидывать со лба теперь уже седые волосы...
- Простите, это ваша дача?
- А чья же? Взял пустой участок, - хозяин хвастливо дернул головой, совсем пустой. Так, несколько виноградных лоз, небольшой инжирник, тутовое дерево... А сейчас... Иногда даже зимую здесь. Да вы заходите, заходите. Знаете, если бы не эта дача, мои кости давно бы сгнили в земле. Песок, море, инжир и виноград - они заставили меня забыть про все мои стариковские болячки.
Я засмеялась. Я узнала этого человека. Вспомнила тот день, когда он, еще молодой, подтянутый и такой уверенный в себе, пришел к нам на дачу вместе с папой и долго ходил по участку. И как он ухмылялся, вспомнилось мне и его небрежное: "Разве это дача?" А теперь он важно перечислял достоинства взлелеянного дедом моим кусочка земли у моря.
Нет, человек не может жить без земли. Человек тогда силен, когда корни его вспоены землей. Вот здесь, сейчас, много лет спустя, окончился спор моего деда с этим заносчивым человеком.
Мудрая правда деда победила.
Кажется, у Декарта есть такие слова: "Человек это вечная загадка". Прожила я полвека, многое увидела, передумала, поняла, но с каждым годом все больше осознаю свое бессилие перед загадками человеческой души. Такой неразгаданной для меня навсегда осталась бабушка. Помню ее, но до сих пор живет во мне какая-то настороженность, страх перед человеком, которого давно нет.
Я любила ее руки, длинные, нервные, постоянно работающие руки. Они не знали покоя, они постоянно творили добро.
...Бабушкины руки летают, снуют над виноградными кустами, срывая нежные, еще просвечивающие жилками листочки белого винограда. Она складывала их в банки и солила. А когда наступала зима, время от времени наша городская квартира наполнялась тонким ароматом лета, соблазнительным запахом долмы из виноградных листьев. А как эти руки колдовали над мятой, киндзой, укропом, пересыпая, вороша, измельчая будущую приправу. Одним словом, на даче ничего не пропадало зря. Бабушка из всего делала припасы на зиму. Дедушка и мама помогали ей.
В конце июня, с наступлением жары, навьючив на осла ковры и дорожки, женщины отправлялись к морю... Мама расстилала ковер прямо у прибоя. Мы только помогали Каспию, мазали ковер гилаби, терли дощечками и веником. Морская вода и гилаби растворяют въевшуюся в ткань грязь, краски становятся еще красивее, ярче.
И вот когда ворс начинал гореть, переливаться своими чудесными соцветьями, мы, схватив отяжелевший ковер за углы, с трудом стаскивали его в море и начинали топтать.