В 1859 г. Найтингейл опубликовала первое издание «Заметок о госпиталях» (Notes on Hospitals), которое должно было произвести революцию в строительстве госпиталей. В 1860 г. при поддержке населения Найтингейл основала школу для медсестер. Поступившие в нее медсестры должны были обучаться в учебных больницах, а жить дома. Фактически Найтингейл способствовала тому, что профессия медсестры становилась модной и уважаемой в обществе. В течение следующих десятилетий число медсестер в Великобритании увеличилось с 28 000 до 64 000. Во время очередной переписи населения уход за больными из списка «домашних» профессий был перемещен в раздел «медицина»{66}.
Полярная диаграмма, которую Флоренс Найтингейл использовала, чтобы наглядно показать смертность среди британских солдат в госпиталях во время Крымской войны
Сама Найтингейл так и не оправилась от крымской лихорадки, которой она переболела, когда ей было чуть за 30. За пять с половиной десятилетий после возвращения из Турции до самой смерти в 1910 г. она страдала от частых обмороков и сильной слабости. Тем не менее за всю свою жизнь она написала около 12 000 писем, 200 книг, отчетов и монографий.
Согласно своей последней воле Найтингейл не была похоронена с национальными почестями в Вестминстерском аббатстве.
«Мое первое и последнее воспоминание – работа медсестрой»{67}, – писала она.
Будучи ребенком, я представлял себе Флоренс Найтингейл нежной и хрупкой. Но это было не так. Я никогда не думал о ней как об администраторе, статистике или лоббисте. Я до сих пор не могу думать о ней как о «предпринимателе», хотя, безусловно, она подходит под данное определение, поскольку увеличила производительность «машины» здравоохранения во много раз. Она не только сделала профессию медсестры престижной, но и разработала новые стандарты в области санитарии и содержания больниц, которые позже распространились по всему миру.
Принимая во внимание прогресс в развитии медицинской науки за последние 150 лет, можно было бы предположить, что эти изменения произошли бы и без Найтингейл. Однако обладание знаниями и их фактическое применение – совершенно разные вещи. Если бы для поддержания нормального уровня жизни было бы достаточно одних знаний, миллионы детей не умирали бы ежедневно из-за обезвоживания в результате диареи (положить конец этим смертям было главной целью Джеймса П. Гранта, деятельность которого описана в главе 19).
Изменение системы означает изменение отношения, ожиданий и поведения. Оно означает преодоление недоверия, предрассудков и страха. Старые системы с трудом воспринимают новые идеи и информацию; сторонники сохранения прежних норм могут упорно противиться здравому смыслу, как это доказывает пример офицеров британской армии, которые до последнего сопротивлялись инициативам Найтингейл. В своем классическом трактате о политике и власти «Государь» Никколо Макиавелли заметил: «Нет ничего более сложного и ничего более опасного, чем установление нового порядка. Враги реформатора – те, кто наживается за счет старого порядка, а верные сторонники – те, кому новый порядок выгоден»{68}.
Возможно, это одна из причин, по которой обществу нужны социальные предприниматели, такие как Флоренс Найтингейл, – чтобы разрушить негативные модели и установить новый порядок. Проведение изменений в системе и их укоренение в общественных институтах и культуре требует серьезной мобилизации усилий, творческих способностей и долгосрочных источников энергии. Благодаря сильной мотивации, приверженности своим идеям и уверенности в своей правоте, умению формулировать цели и достигать их, некоторые люди очень подходят на роль реформаторов.
Глава 5. Огромная сила Билл Дрейтон, США: «пузырь»
Билл Дрейтон родился в Нью-Йорке в 1943 г. Его отец Уильям Дрейтон-старший, происходивший из аристократической английской семьи, был человеком свободомыслящим. В 1901 г. в возрасте 19 лет Уильям, вдохновленный примером Теодора Рузвельта, бросил Гарвардский университет и решил «узнать мир». Несколько лет он провел за изучением географических карт, побывал в археологических экспедициях в Сахаре, добывал золото в Британской Колумбии.
Мать Дрейтона Джоан выросла в семье среднего достатка в австралийском Мельбурне. Одаренная виолончелистка, в юности Джоан даже играла в Мельбурнском симфоническом оркестре. Во время Великой депрессии, когда ей было 19 лет, Джоан отправилась в Нью-Йорк, мечтая получить известность. Поняв, что ей не дано достичь этого, она направила свою энергию на поиск молодых перспективных музыкантов и организацию их дебютных выступлений в здании мэрии Нью-Йорка.
«Мои родители стремились к мечте, – сказал мне Дрейтон. – Они были людьми консервативными, основательными, но всегда готовыми к радикальным действиям».
Учась в четвертом классе, Дрейтон организовал свое первое «дело» – двухполосную классную газету The Sentinel, которая вскоре превратилась в 32-страничный ежемесячный журнал.
Билл собрал команду авторов, художников, убедил местных торговцев разместить в журнале рекламу и распространял его в нескольких школах Нью-Йорка. The Sentinel был в некотором роде краеугольным камнем. «Я не отличался большими успехами в спорте, – вспоминает Дрейтон, – хотя и играл в бейсбол и футбол. Зато преуспел в своем начинании. Выпуск The Sentinel дал мне возможность почувствовать себя сильным, творческим человеком, настоящим управленцем. Я тяготел к журналистике».
В Академии Филлипса в Андовере, штат Массачусетс, где Билл продолжил свое обучение, Дрейтон организовал Азиатское общество и сделал его самым популярным в академии; взял на себя руководство литературным журналом The Mirror, раскрутив и его. Он вступил в Национальную ассоциацию по защите прав негритянского народа и в 1957 г., в возрасте 14 лет, организовал бойкот против местных магазинов Woolworth, протестуя против проводимой ими дискриминационной политики. Когда школьная администрация пригрозила Дрейтону дисциплинарным взысканием, он в ответ развесил на деревьях плакаты и отправил письма нескольким должностным лицам. В ответ на одно из них директору академии позвонил Хьюберт Хамфри, сенатор от штата Миннесота, и выступил в защиту права мальчика на участие в демонстрациях. Хамфри тогда приобрел себе соратника на всю жизнь, а Дрейтон – ощущение социальной значимости своей деятельности.
Дрейтона интересовала история, в первую очередь история Индии. Он был очарован этой страной с тех пор, как в четвертом классе в учебнике географии прочел про Кашмир. В подростковом возрасте он увлекся идеями Махатмы Ганди, который за десять лет до этого привел Индию к независимости. В США набирало обороты движение за гражданские права, и Дрейтон с огромным интересом следил, как Мартин Лютер Кинг пытается реализовать тактику ненасильственного сопротивления Ганди на Cеверо-Американском континенте.
Дрейтона интересовали многие вопросы. Как Ганди удалось на деле реализовать эту стратегию? Как он выстраивал работу созданных им общественных организаций? Как продвигал свои идеи в массы? Дрейтон узнал, что Ганди, несмотря на облик человека не от мира сего, прекрасно разбирался в политике и вопросах управления{69}. Спустя многие годы Дрейтон убедился, что наивысшее признание пришло к Ганди в начале ХХ в., в момент, когда в обществе сформировалась новая форма социальной этики, основанная на сопереживании. Такое изменение имело объективный характер, поскольку в социальном плане человеческое общество становилось все более сложным. Ранее, когда люди жили в однородных сообществах, редко уезжали далеко от родных мест, этика, основанная на устоявшихся традиционных нормах, вполне подходила для регулирования человеческих отношений. Но мир развивался, сообщества становились все более взаимосвязанными, и этика, основанная на традиционных нормах, со временем устаревала, на передний план начало выходить столкновение систем идеологических убеждений. Новые обстоятельства требовали от людей большей самостоятельности в этических вопросах – в частности, умения ставить себя на место окружающих. Те, кто не ориентировались в изменяющейся ситуации, не приняли новых правил игры или были не в состоянии овладеть искусством сострадания к другим, оказывались, по мнению Дрейтона, в роли социальных маргиналов.
Ганди не спровоцировал изменения, но распознал их. «Это было глубоко эгалитарное преобразование. Эмпатия стала новой мощной силой в мире, – добавляет Дрейтон. – И Ганди адаптировал политические инструменты, которые придали новым силам реальный политический вес. Он видел, что людей нужно заставить осознать, что они не со всеми общаются одинаково. И как только к ним придет это осознание, они не смогут продолжать вести себя как прежде, будут уважать друг друга».