– Будь сильной, котенок, – сказала она. – В любых, даже самых тяжелых ситуациях. Помни, исправить можно все, кроме смерти. Ты обещаешь мне это?
Так кто я такая, чтобы сейчас отступить от последней воли матери?
Всеми силами уцепившись за спасительную мысль, я вынырнула из пучины отчаянья. Я буду сильной. И начну делать это прямо сейчас.
Скрипнув зубами, поднялась с кровати. Пошатнулась. Не сдержала сдавленный стон.
Господи, мое тело переехал гребаный КамАЗ!
Между ногами так жгло, что трудно было двигать бедрами, а о том, чтобы свести их вместе и речи не шло.
Ходьба превратилась в изощренную пытку.
Комната пропахла кровью и потом. Она была осквернена тяжелым запахом, стоявшим в воздухе.
Грязная комната, под стать мне.
Атмосфера спальни давила, угнетала, заставляла задыхаться и захлебываться воспоминаниями.
Я вывалилась за дверь, насилу совладав с собственными ногами. Они запинались на каждом шаге, словно нарочно норовя переплестись друг с другом в толстые косы, причиняя тем самым мне новую боль.
Холодный воздух мгновенно привел в чувство. В голове сверкнула запоздавшая мысль, что я вышла в коридор полностью обнаженной.
Сразу же стало не по себе.
Когда послышался глухой звук от приближающихся шагов, меня передернуло. Взгляд лихорадочно заметался, в поисках того, чем можно прикрыться, так как сил, чтобы вернуться в спальню не осталось, и ничего не нашел.
– Какого черта? – взревел Роман, встав прямо передо мной.
Я вцепилась взглядом в искаженное яростью и непониманием лицо мужчины и остолбенела.
Если Божья кара Содом и Гоморры была хоть отдаленно такова, то сейчас ее использовали на мне.
Я превратилась в столб.
В безвольный, соляной столб.
Роман еще раз окинул меня цепким взглядом, и его лицо потемнело от сдерживаемого гнева:
– Что за представление ты устроила, Дарья?!
Слова в моей глотке устроили забег на первенство. Проигрывая своим же эмоциям, я не смогла вымолвить и звука.
Роман нахмурился:
– Почему ты в таком виде? Отвечай мне!
– Отец, – отчаянно прохрипела я, когда колени подогнулись.
Почувствовав, как знакомые руки подхватили, не дав упасть, я доверчиво прижалась к груди Романа и закрыла глаза.
Услышав щелчок двери, что закрылась за нами, вздох облегчения вырвался наружу. Отец со мной. Теперь все будет хорошо. Гарик понесет наказание. Он больше не тронет меня.
Неожиданно резко я почувствовала, как спину обожгло холодом мокрых простыней. Роман швырнул меня на кровать, не озаботившись об аккуратности, а сам отшатнулся. Он смотрел на свои руки с таким открытым отвращением, будто только что касался чумы.
– Отец? – задрожала я.
Роман поднял голову, его взгляд заморозил мое дыхание:
– Прикройся, – выдавил он, морщась.
Я натянула простыню почти до подбородка. Тело сотрясала дрожь такой силы, что вскоре послышалось клацанье зубов.
Роман хмуро мерил шагами комнату. Он тяжело дышал, и казалось, хотел что-то сказать, но не мог собраться с мыслями.
– Ты не хочешь мне объяснить свое, – мужчина сверкнул на меня пренебрежительным взглядом, – поведение?
– Гарик… Он… Я…– только спрятав лицо в ладонях, я смогла выдавить. – Изнасиловал меня.
После того, как это прозвучало вслух, мне значительно полегчало. Словно груз свалился с плеч и больше не заставлял пригибаться к земле.
– Хм-м, – неожиданно спокойно произнес Роман. – Любопытная попытка, Дарья.
– Что? Какая попытка?
– Поссорить меня с женой.
– Что?!
– Оклеветать Гарика, посеять между нами вражду... – Он задумчиво постучал пальцем по подбородку. – Анжела мне говорила, что ты способна на многое, а я, дурак, не верил. Ты слишком похожа на мать, Дарья. Жаль, что я так ошибся в тебе.
Мне захотелось затихнуть, исчезнуть, раствориться.
– Ты знал мою мать?– прохрипела я самый глупый вопрос, который только могла задать.
Не могла справиться с шоком, даже не понимая, какова его причина: неверие отца или его слова о моей матери?
– Я любил ее. – Голос Романа стал глухим и низким, будто сейчас ему что-то мешало говорить. – Сильно.
– А она?
Роман зло усмехнулся:
– Такие, как вы не способны на любовь. Теперь, когда я попытался все исправить, пусть даже не с ней, а с тобой, не имеет смысла притворяться.
– Я не понимаю, – дрожь не унималась.
– И не надо. Завтра я начну оформление документов, чтобы отправить тебя в закрытый пансион, – его голос звучал, как приговор.
Я ощущала себя так, будто над моей головой уже занесли топор, а последний удар просто дело времени.
– Отец! – паника захлестнула меня, я вскочила на колени и протянула к Роману руки. – Пожалуйста!
– Не смей так больше называть меня! Отродье!
– Почему ты так говоришь? Что я тебе такого сделала?! Что сделала мама?!
– Она была обычной шлюхой! – выплюнул он. – А меня сделала своей шавкой. Я бегал за ней повсюду, готов был целовать землю, куда ступала ее нога! И что ты думаешь, сделала Лида? Она бросила меня. Сбежала. О, я долго ее искал! Я нашел все поселения жнецов и продолжил поиски пока, наконец, не напал на ее след…
Он замолк, словно погрузился в воспоминания.
– Что было дальше? – робко начала я, боясь спугнуть эту странную и ужасающую откровенность.
– Дальше? – он криво улыбнулся. – Она была уже брюхатой. Хотя меня всегда просила подождать и не спешить с близостью.
Я опустила руки и посмотрела в его безжалостные глаза. Меня мучила мысль, что я вызывала у Романа ненависть еще до своего рождения.
Усупов заметил во мне перемену и черты его лица немного смягчились:
– Я был готов принять ребенка, растить тебя, любить ее. И ведь знаешь, что самое смешное? Лида пообещала мне все это, а потом вновь сбежала. Господи, я даже не помню, сколько лет я провел в безумной гонке за ее призраком по всей стране! А потом она нашла способ обмануть меня навсегда…
– Как? – хотелось выдохнуть мне, чтобы поскорее узнать хоть крупицу правды. Но глядя в его лицо, я знала – этого делать не стоит. Поэтому промолчала.
– Эта сучка была заколота в переулке и истекла кровью, пока не сдохла!
Тело мне свела судорога, я вскочила и съежилась у дальней от Романа стены. Откуда только силы взялись? Комната наполнилась шипением, и лишь когда оно стихло, я поняла, что так звучала моя злость.
– Что, правда не нравится?
– Это неправда! – метнулась я к нему.
Ярость бурлила во мне, словно кровь превратили в кипяток. Обязательно хотелось эту гадость куда-нибудь выплеснуть, иначе, я чувствовала, что сгорю заживо.
Зрение затуманилось и вернулось только тогда, когда пальцы свело от натуги. Я с удивлением заморгала, смутно осознавая, что крепко вцепилась ногтями в лицо Усупова, пытаясь разодрать эту противную, чистую кожу. Он зарычал и замахнулся, но вдруг застыл:
– Что это? – Роман пораженно уставился на мои руки. – Кровь?
Его дрожащий голос, в котором ясно послышались нотки страха, заставил мою ярость мгновенно схлынуть.
– Откуда? Это твоя?
Воцарилась тишина, Роман испытующе смотрел на меня, словно видел впервые. Я не понимала, чего он ждал.
Усупов застонал и сплюнул в сторону. Он почти отпрыгнул, но я, ведомая непонятной силой, намертво вцепилась в воротничок его рубахи.
Роман застонал. Его лицо исказилось судорогой отвращения, а нос кривился, будто от меня воняло. Мужчина дергался, пытаясь стряхнуть меня с себя, но руками не прикасался.
– Отцепись от меня, отродье!
Я сглотнула, звук получился неестественно громким. Вдруг Усупов замер, как громом пораженный и уставился на меня. Я чувствовала, как тяжело вздымается его грудная клетка при дыхании. Теплота от кожи окутывала меня даже сквозь его одежду.
– Ты специально это подстроила? Захотела и от меня избавиться? Идешь по стопам матери, Даша?
– Я не…я … – Как объяснить?
Что я делаю? Почему Роман смотрит с такой звериной злобой?
– Как ты узнала? Лида успела рассказать? – Теперь Роман надвигался на меня, как скала.
Только получалось, что двигался он вместе со мной, неумолимо приближаясь, сантиметр за сантиметром к стене. Скоро он впечатает меня в нее и с удовольствием выдавит весь воздух из легких.
– Или ты залезла мне в голову?
– Что?
– Тварь!
Роман рванулся так сильно, что меня подбросило в воздух, пальцы побелели от напряжения и отпустили ворот. Падение было недолгим. Стена приняла в жесткие объятья мое тело. В голове зашумело. Мне даже показалось, что я хрустнула и… сломалась.
Словно ветка.
Усупов брезгливо вытер руки о брюки.
Звук разбивающегося стекла, неожиданно больно ударил в мои виски.
– Отойди от нее!
Я едва повернула голову на голос.
У Романа вырвался удивленный смешок: