Тогда всадник спешился, привязал лошадь к кольцу, приделанному для этой цели у стены, и отправился за Флорентийцем в комнаты, предварительно заперев за собой дверь. Рене высек огонь, зажег свечку и почтительно подставил посетителю кресло.
— Знаешь, Рене, — заговорил гость, — я предпочел бы встре титься с самим дьяволом, чем с тобой! Ведь ты душой и телом предан королеве-матери, ну а ее величество способна приказать заколоть меня, если узнает, что я в Париже.
— Не беспокойтесь, выше высочество, королева ничего не узнает!
— Скажи, ты очень любишь принца Наваррского?
— Я никогда не видал его, но инстинктивно он внушает мне ненависть, так как он — беарнец, а я ненавижу всех беарнцев!
— Что же тебе сделали беарнцы?
— Очень много зла, ваше высочество! Благодаря беарнцу я потерял милость королевы и… даже заменен беарнцем, который лучше моего читает по звездам. Это какой-то сир де Коарасс!
— Как? — с громким смехом спросил гость. — Королева-мать нашла лучшего астролога, чем ты?
— Да, ваше высочество.
— И ты в немилости?
— Не только в немилости, но я еле-еле избежал казни! На этот раз гость с изумлением посмотрел на парфюмера, Рене рассказал ему все с ним случившееся.
— Неужели все это правда? — спросил гость, когда Флорентинец кончил свой рассказ.
— Клянусь честью, правда!
— Нет уж, поклянись чем-нибудь другим!
— Клянусь головой!
— Вот это так! Голова-то у тебя, по крайней мере, действительно имеется! Ну-с, рассказ о твоих злоключениях несколько изменяет положение дела. Теперь я могу сказать тебе, что ты избежал большой опасности. Признаюсь тебе, что, когда я шел сюда, я был твердо намерен порыться в твоем сердце вот этим самым инструментом! — И с этими словами гость показал на шпагу. — Ведь ты из породы тех диких животных, которых следует без жалости и колебаний убивать при первой же встрече!
— Премного благодарен вашему высочеству! — с кривой улыбкой сказал Рене.
— Но раз ты впал в немилость, то ты можешь пригодиться мне. Теперь тебе нет ни малейшего смысла продолжать служить королеве, а потому я беру тебя на службу к себе. На первых порах ты будешь моим посланником любви.
— А, я догадываюсь! — сказал Рене. — Ваше высочество изволили прибыть в Париж с единственной целью еще разок повидаться…
— Хорошо, хорошо! — перебил его гость. — Так вот, ты должен отправиться в Лувр…
— Но меня не пустят!
— Э, что за пустяки! Как бы ни охранялся Лувр, а ловкий человек всегда сумеет пробраться туда. Во всяком случае ты должен во что бы то ни стало увидать ее, а если это никак не удастся, то хоть Нанси. И ты скажешь, что я вернулся в Париж только для того, чтобы во что бы то ни стало помешать ее браку с Генрихом Наваррским, и что я готов наделать всяких безумств, перевернуть вверх дном весь мир… Она должна принять меня сегодня же вечером!
— Но, ваше высочество, если вы вступите в Лувр, вас сейчас же узнают, и королева велит втихомолку прирезать вас!
— Ну так пусть она придет сюда! — крикнул гость. — Или ты думаешь, что она не захочет?
— Гм!.. — сказал Рене. — Как знать? Конечно, ночь темна и не так-то просто выбраться незаметно из дворца… Но принцесса поймет, что вы рискуете большим, если сами пойдете в Лувр, и это заставит ее решиться! Я иду, ваше высочество, и через час принцесса будет здесь!
— Но ты только что так боялся идти в Лувр!
— А теперь я вспомнил, что есть средство сделать это вполне безопасно!
— Какое средство?
— Это уж мой секрет, ваше высочество! — ответил Рене подмигивая. — Вот вам книги об охоте; займитесь ими, чтобы не было так скучно ждать, и я очень скоро вернусь!
Рене так быстро, как только позволяла ему больная нога, вышел из лавочки, запер дверь и заковылял к Лувру.
«Хотя королева и выгнала меня, — думал он по дороге, — но в глубине ее сердца все же осталась часть прежней симпатии.