Последовал поклон вожака в сторону лорда и ответный высокомерный поклончик лорда вожаку.
— Но, с другой стороны, мы не хотим зря переводить добро.
Чтобы Люс поняла, какое именно добро, Томас-Робин мотнул головой в направлении лорда, а тот уставился на стрелка с большим интересом.
— За сэра Эдуарда мы много чего получим, если с умом возьмемся за дело. Нам ведь нужно к зиме и самим хлебом запастись, и беднякам помочь. Сэр Эдуард — это, если угодно, наш амбар и даже свинарник.
Получив такой комплимент, юный лорд сложил руки на груди, всем видом показывая: отольются кошке мышкины слезки…
— Так что если другого выхода вовсе не будет — мы обменяем пленника на твою сестрицу. Но сдается мне, что ее удастся вызволить и без таких жертв. Она ведь у тебя красавица!
— Тем хуже для нее, — мрачно сказала Люс и сама порадовалась, как это у нее ловко вышло в средневековом духе. Действительно — красавицу в Блокхед-холле могли ожидать большие неприятности.
— Скорее всего, наш благородный лорд решил, что отбил у стрелков пленницу. Вид у твоей сестрицы самый что ни на есть высокородный, так что в темницу ее не бросят, на хлеб и воду не посадят…
«А вот это было бы неплохо!»— подумала Люс.
— …а окажут ей всяческий почет! Конечно, лорду захочется удержать ее в замке подольше, а вот леди, насколько я понимаю, пожелает от твоей сестрицы избавиться, и чем скорее — тем лучше. Так что у нас есть шанс обойтись без размена пленных…
— Начнем с того, что чужому теперь будет непросто попасть в Блокхед-холл, — возразил юный лорд. — Брат догадается, что разбойники из Шервудского леса так просто не уступят свою красавицу.
— Ничего, добрый сэр, напрасно изволите беспокоиться! — с подозрительной учтивостью поклонился ему стрелок. — У нас есть свои маленькие хитрости. Черный Джек!
— Я, вожак!
— Найди-ка ты поскорее нашего благочестивого брата…
— Дай позавтракать, Том… ну, Робин! — взмолился Джек. — Поем — и сразу в дорогу!
И он немедленно ухватил кость с остатками мяса.
— Я пойду с ним, — сказала Люс.
Вожак посмотрел на подтянутую, сосредоточенную Люс, посмотрел на расхристанного Джека, впопыхах обгрызающего кость, и решил, что от Люс проку будет больше.
— Тогда пойдем, паренек, посовещаемся, — и с этими негромкими словами красавец-стрелок увлек Люс подальше от ватаги.
— Куда ты посылаешь Джека? — спросила Люс.
— В аббатство за рекой. Есть у нас там верный человечек. Так по нему и не скажешь, что годится в дело! — стрелок хитро прищурился. — Ручонки хиленькие, ножонки дохленькие, идет — от ветра качается, ну, как сэр Эдуард. Однако в беде всегда выручит. Вот я и хочу, чтобы этот убогий монашек сходил в Блокхед-холл. Благо он там свой человек. Его ни в чем не заподозрят, а он поговорит с кем надо, хоть бы и с самой леди, и вызволит твою сестрицу.
— Ну, монашка в аббатстве я и без Джека найду, — решила Люс. — Скажи только, в какой оно стороне.
Она чуть было не попросила дать ей записку к этому самому монашку, но вовремя вспомнила — в ватаге не было ни одного интеллектуала, освоившего хотя бы азбуку.
— Девушка ты, конечно, отважная, — усмехнулся стрелок. — Да только монашек наш чужому не доверится. Он же пуглив, как горлинка! Он же понимает — такого дохленького каждый обидеть может. Вот и осторожничает. Так что придется тебе, красавица, идти с Джеком. Заодно и объяснишь ему, как нужно обходиться с благородными девицами.
— Не зови меня красавицей, Том, — как можно жалостнее сказала Люс. — Какая из меня красавица? Ни кос, ни здесь, ни там… Пустое место!
— Ну, это как на чей вкус, — принялся выкручиваться стрелок. — В конце концов, ты девушка ловкая, шустрая, с характером. Есть такие, кому с характером подавай…
— А тебе, Том, без характера, но чтобы сала побольше? — осведомилась Люс. — Вот выпучу сестрицу, выберу время, съезжу на ярмарку и найду тебе там самую что ни на есть прекрасную йоркширскую свиноматку… Так что извини за шутку и давай простимся. Заберу я Джека и пойду с ним в аббатство.
— Ты поосторожнее, — забеспокоился Томас-Робин. — Лорд тебя видел. Ты ему на глаза не лезь!
— А почему бы и нет? — прищурилась Люс. — Может, ему даже интересно будет. Вон у него леди — такая же тощая, как и я. Значит, ему всякие нравятся, и худенькие тоже. Может, я в конце концов с этим вашим лордом Блокхедом найду свое счастье? Буду с ним на охоту ездить в Шервудский лес…
Стрелок уставился на Люс, как на привидение.
— А то годы идут, молодость улетает, и никому уж я больше не буду нужна… — запричитала Люс, поглядывая на ошарашенного такой внезапной скорбью стрелка. — И высохну, и почернею, и совсем одеревенею…
Тут она картинно почесала в затылке, изобразила на физиономии некое сомнение, ноги ее сами собой разъехались, и она села на траву в прямой шпагат. Стрелок непроизвольно ахнул.
— Что, миленький? — безмятежно спросила Люс, мгновенно собираясь в комочек, обхватывая колени руками и исподлобья глядя на своего ошалевшего избранника. Затем она внезапно раскинулась перед ним на спине и с протяжным стоном закрыла глаза. А когда Томас-Робин, всерьез перепуганный всей этой гимнастикой, решил было наклониться над ней, чтобы убедиться — дышит ли, она внезапно напряглась и встала на мост.
Робин— Томас отпрыгнул, как от гадюки.
Люс из мостика встала на руки, прогнулась в спине и оказалась на ногах, но это было еще не все. Она сделала свой коронный трюк — вскинула левую ногу так высоко, что та образовала как бы продолжение правой, опорной ноги.
Обняв себя за левое бедро и без видимых проблем сохраняя равновесие, Люс прижалась щекой к собственной серой штанине и опять исподлобья взглянула на стрелка.
— Это ты во Франции научилась? — сообразил он. — Там, говорят, такие по городам ходят, которые на голове стоят, по веревке бегают и нож проглотить могут. Не упадешь?
— Вот если растолстею, то обязательно упаду, — пообещала Люс. — А скорее всего, сало просто помешает мне задрать ногу так высоко. И живот тоже помешает. Приходится выбирать, милый Том…
— А что ты еще умеешь? — оживился стрелок. — А ходить на руках? У лорда жил старый шут, так он складывался вдвое и прыгал на руках, как лягушка. И еще квакал при этом! Из Шотландии приезжали посмотреть!
— Когда-нибудь покажу тебе, что я еще умею, — тут Люс небрежно опустила ногу ему на плечо и стала заботливо расправлять отворот крошечного сапожка. Справившись с отворотом, она в третий раз взглянула на стрелка исподлобья и убрала ногу.
Томас— Робин онемел. Деревенские красавицы, отвечая взаимностью на его ухаживания, могли игриво толкнуть локотком в бок, наступить на сапог, прижаться грудью. Это было понятно и приятно. Но чтобы вдруг закидывать ногу на плечо -такое он видел впервые.
А пока вожак ватаги стоял столбом, пытаясь осознать, что же это такое было, Люс раскланялась еще не вошедшим в моду тройным реверансом и смылась.
У костра она обнаружила всю ватагу за завтраком.
Отцепив Джека от неизвестно которой по счету обглоданной кости, Люс пообещала покормить его в ближайшей харчевне, с ужасом подумав при этом, что вот еще один музейный пенни из взятых под расписку придется потратить непонятно на что.
И они двинулись в сторону аббатства.
Не имевший пуговичных плейеров, вставляемых в ухо, век способствовал становлению самодеятельных талантов. Чтобы не было скучно шагать по лесной тропе, Джек запел.
— Двенадцать месяцев в году, считай иль не считай, но самый радостный в году веселый месяц май! — гремел он. — Вот едет, едет Робин Гуд по рощам и лугам, и видит старую вдову у въезда в Ноттингем…
— А едет он туда, очевидно, к молодой вдове, — заметила Люс. — Ты бы, Джек, чем горланить, о моей сестрице подумал бы. Ей там — хоть в петлю, а ты орешь на весь Шервудский лес и жизни радуешься!
И Люс, чтобы прекратить самодеятельность, очень увлекательно рассказала Джеку, как именно бедную красавицу взвалили на лошадь, до какого места задралась ее эфемерная рубашка, каково при этом было выражение лица у лорда и что открылось восхищенным взорам охотников, если учесть, что Свирель уложили на конскую шею вниз лицом…
Джек, с каждым словом свирепея все больше, ходко вел Люс лесными тропами, ориентируясь по приметам и по солнцу. Они шли так довольно долго, чуть ли не до полудня, и Люс поняла, что Джек-то оказался умнее ее — как следует поел на дорогу. А вот обещанная ею харчевня что-то им не попадалась.
В конце концов голодная Люс не то чтобы просто устала от путешествия, а ее начало утомлять общество простого парня Джека. И она сказала, что если бы знала, какая дорога предстоит, не бросила бы лошадь на опушке. Говорить же этого не стоило — Джек опять запел.
— Верхом не езди, Ричард Ли, учись ходить пешком, и будешь в зарослях у нас лихим лесным стрелком! — насмешливо пропел он, даже не пытаясь объяснить, что это за Ричард Ли, и чем ему навредила верховая езда. Вместо аплодисментов раздался собачий лай, и на тропу выскочили два огромных, мордастых, лохматых пса.