Но сторож и не подумал гнаться за ними. Это были мужчины, какой с них спрос? Виноватой могла быть только она, эта женщина, лежавшая в таком непотребном виде! А раз виновница налицо, куда ему было бежать?..
Старик подошёл к рыдавшей Назан и пнул её ногой в бок. Он ненавидел женщин, сбившихся с пути, особенно если они были молоды и красивы.
— Вставай, шлюха, поднимайся. Да ты ещё плачешь? Нечего прикидываться, пошли в участок!
Назан поднялась и, подгоняемая сторожем, поплелась по улице. Теперь ей было всё равно — она могла идти куда угодно. Отныне ею могут распоряжаться все, кому угодно. Даже этот сторож. Если бы он вздумал шарить по её телу, как те убежавшие парни, она не посмела бы звать на помощь. После того, что случилось, второе, пятое или сотое насилие уже не могло бы увеличить её отчаяния…
Назан, не отдавая себе отчёта, вошла в полицейский участок. Ей всё ещё казалось, что она видит дурной сон.
Полицейский комиссар подозрительно посмотрел на неё и велел «дыхнуть».
— Пьяная! В стельку! — заключил он. — Ты кто такая? Откуда?
— Она живёт у матушки Алие, — ответил за неё сторож. — Ну знаете, старушка, работница с чулочной фабрики.
Комиссар догадался, о ком идёт речь. Он уже слышал о Назан и только ждал случая, чтобы заняться этой особой.
— Понял, понял! Дай-ка ей скамейку, пусть сядет.
Назан рухнула на скамью, голова её склонилась на грудь, глаза закрылись сами собой. Она была не в состоянии что-нибудь сказать. Тяжесть, которая свалилась там, в конюшне, на её тело, казалось, навсегда раздавила ей душу. Теперь больше у неё не было ни тётки, ни мужа, ни свекрови, ни сына… Она ясно увидела его круглую светловолосую головку и громко вскрикнула.
— Это ещё что такое? — строго спросил сидевший за столом комиссар. — Как попадаете в полицейский участок, так и за ум хватаетесь! А жили бы себе тихо, смирно, как людям положено, и не было бы никаких неприятностей.
Но Назан ничего не слышала.
Сами посмотрел на ручные часы. Было около двенадцати. Он уже совсем замёрз, его била мелкая дрожь. Очевидно, дальше ждать было бесполезно. «А не сходить ли туда? — подумал он. — Быть может, с ней что-нибудь стряслось? Не уснула ли она где-нибудь спьяну?»
Сами пересёк безлюдную площадь, прошёл вдоль ограды университета и после некоторого колебания нырнул в тёмный переулок. Добравшись до дома Назан, он остановился. Откуда-то слышалось мерное жужжание работавшего станка. Кто мог там работать? Ах, не всё ли равно! Обидно, что он упустил подвернувшийся случай. И так глупо! Сейчас лучше всего было возвратиться в Тарлабаши. Не хватало ещё, чтоб Несрин закатила ему сцену ревности. Было бы за что. Но так, без всякой причины, ну нет!
К тому же Несрин была ему просто необходима. Если они окончательно рассорятся, то будет очень трудно, а быть может, и невозможно вновь встретиться с Назан. Сегодня он упустил благоприятный случай, но ведь когда-нибудь ему повезёт…
Добравшись наконец до остановки на площади Бейязит, Сами увидел у обочины тротуара неуклюжий автомобиль с тускло горевшими фарами. Открыв дверцу, он плюхнулся на сиденье:
— В Тарлабаши!
Когда Сами вошёл в комнату, Несрин лежала распростёртой на кровати. Он потряс её за плечи. Несрин вскочила, повела вокруг пьяными глазами и бросилась ему на шею.
— Где ты пропадал?
Сами даже растерялся.
— Так ведь я… провожал Назан.
— А где Назан?
— Понятия не имею!
— Как это «понятия не имею?»
— Назан просила подождать её на площади Бейязит и должна была скоро возвратиться. Но так и не пришла. А я…
— Врёшь! — закричала Несрин. — Ты был с Назан! Ты затащил её к себе. Признавайся, затащил?
— Не болтай глупости! — он начинал выходить из себя.
— Я тебя хорошо знаю! Ты затащил Назан к себе.