— Дело говоришь!
— Может, посмотрим?
— Айда!
Они увидели женщин на трамвайной остановке. Снова повалил снег. В воздухе кружились крупные хлопья. Ничего не подозревавшие Назан и Несрин сели в подошедший трамвай и доехали до Галатасарая. Прижавшись друг к другу, они быстро миновали Балыкпазары и вышли к Тарлабаши.
Джеляль и Ихсан следовали за ними по пятам до тех пор, пока женщины не скрылись в подъезде высокого дома. Ихсан смачно выругался.
— Видать, баба не теряет время понапрасну!
— И та девка из бара на ней подрабатывает, наверно.
— Похоже, так.
— А на нас и смотреть не хочет, стерва!
— Что ей смотреть? У неё хахали не нам чета — из господ и богачей!
Ихсан снова выругался. На этот раз досталось и господам, и богачам.
— Они деньгами платят, а мы — почтовыми марками, что ли? — вскипел Джеляль.
— А кто мы такие? Люди с задворок! — подзадоривал друга Ихсан. — Нет, брат, не из того теста сделаны, грубоваты малость…
Нет, Джеляль не разделял этого мнения. Ведь его покойный отец в былые времена служил в полиции, и он считал себя выходцем из чиновничьего сословия. Слова Ихсана покоробили его.
— Мы ей покажем, не будь я Джеляль!
— Вовремя мы её застукали!
— Теперь она в наших руках. Этот кот наверняка проедает денежки, которые девка делает в постели. Но придётся ей поделиться кое-чем и с нами!
Ихсан закурил. Он уже не слышал Джеляля. Воображение рисовало ему нарядную комнату с широкой кроватью и плотно задёрнутыми шторами, Назан, сбрасывающую с себя одежду, и того самого типа в надвинутой на левую бровь красной феске, который повадился в их квартал… Он глубоко вздохнул.
— О чём размечтался? — спросил Джеляль.
— Э, да так! Просто интересно, как это у них там всё делается…
Они разделись. Назан присела на край железной кровати.
— Не выпьешь ли коньяку, чтобы согреться?
Назан ответила не сразу.
— Одну рюмочку. Ну что от этого случится?
— А если я опьянею? — сказала Назан смущаясь.
Несрин рассмеялась:
— Не обижайся, но ты наивна до смешного. Разве можно опьянеть от одной рюмочки коньяку? Ну хорошо, я вскипячу чайник, а потом мы сделаем пунш.
— Пунш? А что это такое?
— Чай с коньяком. Так легче пить коньяк и приятней. Вот увидишь.
Не дожидаясь ответа, Несрин вышла из комнаты. Оставшись одна, Назан подошла к окну. Издали доносился гул Бейоглу. Снег почти прекратился — редкие снежинки кружились в воздухе, неторопливо опускаясь на землю.
В доме напротив светилось только одно окно. За наполовину задёрнутой занавеской мелькнули два силуэта. Вот они слились в поцелуе. Назан отпрянула от окна, словно совершила проступок. Но немного придя в себя, она осмотрелась и, убедившись, что в комнате никого нет, спряталась за занавеской и стала наблюдать.
Ей было видно немногое, но сердце у неё забилось сильнее. Она затосковала по мужу, по его жарким объятиям…
Ну да что там — через полтора, самое большое через два месяца она будет с ним. Ах, скорей бы наступило это время!
Не отдавая себе отчёта в том, что делает, Назан встала на табурет и начала всматриваться. Она была так поглощена увиденным, что не заметила, как вошла Несрин.
— Не правда ли, миленькое «кино»?
Назан спрыгнула на пол, не смея поднять глаза от смущения.
— Вот не думала, что тебе нравится смотреть на такие вещи! — насмешливо сказала Несрин.
— Нет, что ты, дорогая…
— Так я тебе и поверила! Иной раз здесь такое увидишь… Но ещё лучше видно с верхнего этажа, где живёт мадам. Хочешь, поднимемся к ней? — и онна потащила Назан за руку в тёмный коридор.
Мадам — хозяйка Несрин — оказалась пожилой, изрядно потрёпанной женщиной. Волосы у неё были небрежно заколоты, а дряблое тело противно колыхалось на ходу.