Хотя Жале никогда не видела жену Мазхара, но нередко представляла себе её, скромную затворницу, молча страдавшую от деспотизма свекрови… «Ну уж если я сама войду в дом Мазхара и окажусь под одной крышей с этой старухой, то не будь я Жале, если не отомщу за бедняжку Назан!» — заклинала она себя.
Оставшись в холле один, Рыза долго стоял в недоумении. Наконец он пришёл в себя и отправился домой.
У здания муниципалитета гарсон неожиданно столкнулся с Хаджер-ханым.
Он низко поклонился.
Хаджер-ханым была в отличном расположении духа. Случайная встреча с Рызой ещё больше подняла её настроение.
— Приветствую тебя, Рыза-эфенди!
— Куда это вы так спешите, ханым-эфенди?
— Иду в контору сына. Пора закончить всё это дело…
— Конечно, — понимающе подмигнул Рыза. — О, мы с женой были так огорчены…
— Чему быть, того не миновать, дитя мое! Теперь пусть сын распорядится отправить её в Стамбул или ещё куда-нибудь. Оставаться у нас ей больше нельзя.
— Ну, конечно, — кивнул Рыза. — Если вы решите отправить Назан в Стамбул, найду ей попутчицу. На днях Несрин тоже поедет худа.
— А кто такая Несрин? — вскинула брови Хаджер-ханым.
— Самая близкая подружка вашей Жале, — снова подмигнул Рыза.
По лицу Хаджер-ханым пронеслась целая буря чувств.
— Почему ты называешь эту распутную женщину нашей?
Рыза смутился.
— Делать нам больше нечего, как заводить родство с какой-то распутницей? — продолжала негодовать Хаджер-ханым. — Сын мой вовсе и не собирается жениться. Ему и так хорошо. Думаешь, он с одной Жале развлекается? Ничего подобного! Сегодня с одной, завтра с другой. Эти женщины для того и созданы, чтобы с ними весело проводить время. При чём тут женитьба? Один раз женился, и хватил горя. С него довольно! Запомни, Рыза, я правоверная мусульманка, живу по шариату. Так неужели я пущу в свой дом какую-то шлюху? Да никогда в жизни этого не будет!
Рыза понял, что промахнулся и с Хаджер-ханым. Он стоял, словно оплёванный, глядя вслед удалявшейся старухе, до тех пор пока её чёрный чаршаф не скрылся за углом.
Заложив руки за спину, Мазхар ходил по кабинету. Хаджер-ханым достаточно было взглянуть на сына, чтобы понять — он уже сильно раскаивается в случившемся. Надо действовать!
— Не знаю, сказать тебе или нет, — начала она. — Как бы ты опять не стал бить её.
— Что ещё? — с трудом сдерживая себя, обернулся Мазхар.
Хаджер-ханым даже вспотела от напряжения. Она откинула чаршаф и, вытирая лицо и шею платочком, присела на край дивана.
— Говори же, что случилось?
— Погоди немного. Я задыхаюсь от жары. Чуть не всю дорогу бежала… В мои-то годы!.. — тянула Хаджер-ханым, наблюдая за сыном из-под опущенных век.
— Она сбежала? — спросил Мазхар, останавливаясь против матери.
— Конечно, сбежала! Я занялась делами на кухне, а она схватила Халдуна — и к Наджие!
— Да как же ты отдала ей ребёнка?
— Разве я отдавала, дитя моё? Мечусь между вами как потерянная, ничего уже не соображаю. То колдовство, то перстень… Оказывается, эта дурёха уронила его под кровать.
— Так она нашла перстень?
— Нашла! Нацепила и красуется!
— Ну аллах с ним, с перстнем! А вот сын… Она говорит, что не отдаст его?
— Она так не говорит, но… Вот что, если хочешь, я всё улажу. Только ты не вмешивайся. Не испорти дело.
— Забери у неё ребёнка обязательно! Я не могу допустить, чтобы мой сын остался в руках этой невежественной женщины.
— А тебе не кажется, что следовало бы отобрать и перстень?
— Перстень пусть остаётся у неё!
— Как же так? Ведь ты заплатил за него столько денег! Просто грех…
— Послушай, мать! Перстень может остаться у неё, только бы она не взяла сына.
Нет, Хаджер-ханым вовсе не желала, чтобы перстень достался Назан. У неё-то самой никогда не было такой дорогой вещицы.
Возвратясь домой, она поманила к себе Назан.
— Слушай меня хорошенько, дитя моё. Я разговаривала с Мазхаром. Он жалеет тебя, но говорит: что случилось, того не вернёшь.