Им, наверно, придётся нанять прислугу…»
Держа Халдуна на руках, она подошла к Хаджер-ханым и робко попросила:
— Дайте веник, я подмету.
— О моё милое дитя! — тихо проговорила старуха, глядя со скрытым злорадством на распухшее от слёз лицо Назан. — Ты пожалела меня? Кто знает, какими ещё делами придётся заниматься в мои преклонные годы? Но от этого никуда не уйдёшь, судьба.
— Дайте, дайте мне веник!..
— Нельзя, дитя моё, грех! Ты ведь теперь чужая в этом доме, с корнем вырвана из нашей семьи, как деревце из земли. Быть может, сын и жалеет об этом, но что сделано, того не воротишь…
Хаджер-ханым погладила по голове Халдуна, смотревшего на неё широко раскрытыми глазами.
— Несчастный ребёнок! Больше всего мне жалко его!
Назан прижалась к свекрови и сквозь слёзы спросила:
— Вы не отнимете у меня Халдуна?
Хаджер-ханым с трудом сдержалась, чтобы не обнаружить свои чувства.
— Это ваше с Мазхаром дело, дочь моя, — сказала она. — Я очень люблю внука. Но ведь ты мать, а Мазхар отец… Ты знаешь, какой он упрямый. Лучше не упирайся, делай, как он велит, не приведи аллах, разозлится, будет ещё хуже. Я попробую с ним поговорить. Как он решит, так тому и быть. Но всё равно тебе нельзя больше оставаться в нашем доме.
Назан зарыдала:
— Отправьте меня к моей тёте, мамочка!
— Конечно, дитя моё! — с облегчением вздохнула Хаджер-ханым. — Поедешь, обязательно поедешь. Делать-то больше нечего. Но знай, сердце у меня кровью обливается… горевать по тебе буду. Ведь такой почтительной невестки, такой хорошей хозяйки, такой умницы…
Назан с воплем бросилась на шею Хаджер-ханым.
— Успокойся, дитя моё, перестань! Ты и меня до слёз доведёшь.
— Попросите Мазхар-бея, умоляю вас, чтобы он не отнимал у меня Халдуна.
— Эх-хе-хе! Мне самой тяжело расставаться с внуком. Но, что поделаешь, ты мать. У тебя на него больше прав. Только не спеши, посмотрим, как всё обернётся. Гнев у Мазхара быстро проходит. Поживёшь у тётки, а там… не успеешь оглянуться, как получишь от него телеграмму: «Срочно выезжай!» Сядешь в поезд, и снова дома. Между мужем и женой всякое бывает. Ведь вы друг для друга, словно свет для очей. Он без тебя не может, а ты без него…
Назан так хотелось верить свекрови. Значит, думала она, если не отдадут Халдуна — ничего страшного. Через некоторое время она, быть может, вернётся.
Взяв на руки сына, она опять пошла в комнату свекрови. Мальчик прошептал, утирая своими маленькими ладошками материнские слёзы:
— Я совсем не люблю папу.
— Как не любишь? — с испугом спросила Назан.
— А зачем он бьёт тебя!
— Если я ещё раз услышу такие слова…
— Что тогда?
— Я не буду твоей мамой!
— Ты возьмёшь себе других ребят?
— Ну конечно.
Халдун обхватил шею матери ручонками.
— Не надо, мамочка! Я не стану больше так говорить! Только оставайся моей мамой!
Кто-то постучал в наружную дверь. Назан хотела было пойти открыть, но вовремя сдержалась, ведь теперь она была посторонней в этом доме…
Пришла Наджие. Поднимаясь с ней наверх, Хаджер-ханым приложила палец к губам. Наджие сдержала готовый сорваться с языка вопрос. Ночью она слышала шум, крики Мазхар-бея. До самого утра они с мужем строили догадки, что же всё-таки произошло у соседей?.. Сейчас Рыза ждал от неё новостей…
Женщины молча вошли в кухню.
— Тётушка, что у вас тут случилось ночью? — спросила Наджие, сгорая от любопытства.
Хаджер-ханым и внимания не обратила, что её опять назвали тётушкой.
— Сын дал развод Назан! — выпалила она.
У Наджие даже дыхание перехватило.
— О аллах!
— Да, дал ей развод от трёх до девяти лет.
— Что же за причина?
— Он застал Назан, когда та зашивала в подкладку пиджака амулет.
— А где же она его достала? — спросила Наджие с дрожью в голосе.