— Что поделаешь, сестрица, я не виноват…
Она обернулась:
— Ах ты, пёс паршивый! Возьми концы и затяни покрепче. Вот так! А теперь завяжи.
У Рызы тряслись руки. Он туго затянул шнуры и крепко завязал их.
— Крикни-ка извозчику, чтобы перестал клаксонить, — приказала Жале. — Подождет, успеется!
Рыза распахнул окно:
— Чего расшумелся? Ханым собирается. Думаешь, это просто? Что такое? Дела, говоришь, у тебя есть какие-то? Ну и дуралей! Дела! Бахшиш получишь, забудешь о своих делах! — И он с шумом захлопнул окно.
— Кто там на козлах, араб Хасан? — спросила Несрин.
— Как ты догадалась?
— Да он любит поскандалить.
Наконец Жале была готова, но, прежде чем покинуть комнату, подошла к подруге и чмокнула её в щеку.
— А меня? — проговорил, глотая слюну, Рыза.
— Пошёл отсюда, обезьянья рожа! — огрызнулась Жале и вышла.
Когда они остались вдвоём, Несрин сказала:
— Мне очень жаль жену адвоката, Рыза.
Присев на край кровати, Рыза закурил.
— Если бы ты её видела! Сущий ангел. Но не везёт бедняжке! У неё такая свекровь, не приведи аллах! Женщине далеко за пятьдесят, но, лопни мои глаза, если вру, старуха делает мне авансы. А я думаю: «Погоди. Сначала надо прикинуть, что это мне может дать». Жена у меня, Несрин, злая как собака. Я ей говорю: «Чего бранишься, неужели думаешь, я разведусь с тобой и возьму эту старуху? Денег у неё полно, вот о чём подумай. Раз дело на мази, зачем отказываться? Денежки из неё надо выдоить». Правильно я рассуждаю? Так нет же, жену словно бес обуял: «Разве, — кричит, — эта старуха не женщина?» Эх, не будь я Рыза, если не выужу у старухи денег, чтобы открыть кабачок!..
Несрин, погружённая в свои невесёлые думы, не слушала болтовню гарсона. Она пыталась представить себе жену адвоката. Должно быть, это маленькая, хрупкая женщина, с большими чёрными глазами. На ночь она уходит спать в кладовку, а днём живёт в постоянном страхе, что не сегодня-завтра её вышвырнут на улицу. Чего доброго, она может покончить с собой…
— А она очень любит сына? — спросила Несрин.
Рыза, размечтавшись о своём кабачке, не сразу понял, о ком идёт речь.
— Кто? — встрепенулся он.
— Жена адвоката.
— А если бы у тебя был сын, ты…
Ресницы Несрин вдруг стали влажными.
— Слава аллаху, у меня нет ребёнка. Но если бы я стала матерью и меня в один прекрасный день выставили за дверь, я бы приняла яд.
— Э нет, Назан глупенькая, она на себя руки не наложит. Да что нам об этом говорить?.. Мне бы денежки, открыл бы я кабачок и стал загребать… Знаю я одного торговца вином — его лавчонка у самого входа на базар — вот умеет делать деньги!
— Каким же образом?
— Ловкач! — с воодушевлением воскликнул Рыза. — Покупает вино у крестьян чуть не даром. Добавит в него воды, бросит немного опия да извести и получается не вино, а порох! Выпил четверть стакана — и с катушек долой!
Он прикурил новую сигарету, с жадностью затянулся и растоптал окурок.
— Вот бы мне такое дельце — и умирать не надо! Поставил бы жену за прилавок. И попробовала бы она ослушаться. Так и сказал бы: «Либо делай, что велят, либо найду другую, которой будет это по душе». Тут бы она хвост и поджала! А как стали бы мы работать на пару, с помощью аллаха дело бы и пошло!
— Кажется, твоя жена кое-что смыслит в стирке белья? — перебила его разглагольствования Несрин.
— Ты меня удивляешь. Она мастерица стирать тончайшее дамское бельё.
— В таком случае вот что: здесь, под кроватью Жале, лежит грязное бельё. Вытащи, пересчитай и отнеси своей жене, пусть подработает.
Рыза положил на металлическую спинку кровати недокуренную сигарету и тотчас полез под кровать. Вытащив оттуда груду белья, он принялся считать.
— А тряпки ты тоже считаешь?
— Эти? Ну конечно.