— «И тучны были поля, и трижды в году собирали урожай, и злаки взрастали выше человека, и жили найлары в содружестве с соседями своими, и не случалось на благословенной Полуденной Земле войн…» — что там еще-то, боги? В общем, молочные реки и кисельные берега.
— Да, да! — воскликнул парень, — Все так и было!
Найларские легенды говорят, что Сыны Холода, проиграв битву за Недра Сынам Пламени, были изгнаны на поверхность. И все живое бежало, в ужасе передни м и . Ну, а найлары и араготы с ардагами вообще удрали с Тамирг Инамра. И оборотни. И аблисы, выходит, тоже. Конечно, они ведь в горах жили-то, аэти как раз в горах и вылезли из Недр…
— Ну вот, — я почесал нос, — с найлертом, кажется, разобрались.
Альсарена — глаза горят, бровки домиком — обернулась ко мне.
— Это, конечно, только теория, у меня не хватает ни знаний, ни смелости утверждать, что все было именно так, но, черт побери, мне нравится эта идея! Подобные совпадения не могут быть случайны. Что ж, пусть меня опровергнут, но я обязательно напишу об этом в книге.
Ишь, уцепилась как. Поборница просвещения.
— Лучше вынеси в отдельное приложение, — сказал я. — «Легенды стангревов и предположения по поводу оных». Так к тебе никто не придерется.
— Отличная мысль! — обрадовалась наша барышня, ухватила карандаш, вытащила чистый листочек, — Мотылек, повтори, пожалуйста, самое начало. Там, где про наделение аблисов крыльями…
Альсарена Треверра
— Вот теперь можешь посмотреть.
Мотылек вскочил и забежал мне за спину.
Я еще чиркала по бумаге, добавляя тон в складки одежды и в черные Мотыльковы волосы. Некоторое время натурщик только сопел. Потом спросил каким-то неопределенным тоном:
— Это — я?
— Среди нас тут один такой, с экзотической улыбкой.
— Что?
— Ты, кто же еще? Похож?
— Не знаю. Наверное.
Я оглянулась. Мотылек озадаченно трогал свое лицо, не сводя глаз с портрета.
— На брата похож, — сказал он, — На маму. Немножко.
— Ты что же, никогда себя не видел?
— Видел. В воде, — он пожал плечами, — Я не запомнил.
— Разве у вас нет зеркал?
— Нет — чего?
Пришлось объяснять, что такое зеркало. Заодно выяснилось, что стангревы практически не используют металла. Все металлические предметы — семейные реликвии, у каждого — своя история и ни один из этих предметов не сделан рукою аблиса. Выяснилось также, что аблисам нет нужды бриться, бороды у них не растут, а в сильные морозы они натирают лица мазью из воска и масла и надевают плотные маски.
Тут Мотылек забрал у меня карандаш и принялся неумело, но старательно чертить облачение стангрева в холодную погоду. Надо сказать, облачение это было устроено чрезвычайно хитроумно. Так как кожу крылатые создания практически не использовали, уже сшитая и подогнанная одежда пропитывалась особыми составами, после чего не пропускала уже ни ветра, ни влаги. Парень оказался большим докой в этих вопросах. Его мать, старший брат и жена брата были чем-то вроде портных в аблисском клане, отец же его и сам Мотылек занимались приготовлением составов для обработки одежды.
Тут мы застряли. Названия ингредиентов предложенных мне рецептов оказались ни на что не похожи. Аналогов не нашлось ни в старом найлерте, ни в каких либо других более менее известных мне языках. Вероятно, это были собственно аблисские термины. Выяснив, что рецептура мне недоступна, я сказала:
— Если бы я поняла, что означает «амо конта» или «итимиганна», я бы наверняка смогла воспроизвести эту вашу пропитку для одежды. Неужели у вас не существует таких понятий, как тайна семейного ремесла?
Мотылек не понял.
— Тебе было интересно. Я рассказывал. Тебе не было бы интересно — я бы не рассказывал.
— Я не о том, Мотылек. Многие аблисы знают рецепт состава?
— Нет. Моя семья. Еще несколько.
— Почему остальные не знают?
— Зачем им? Они делают другое… Другие вещи.