Попытка переключиться на занятия ни к чему не привела. Целый день Кларис не покидало чувство, что все происходит где-то рядом. Словно эхо с далекого стадиона, до нее то и дело доносились звуки происходящих событий. В шагах по коридору все время мерещился посланный за ней дежурный, в гуле мотора за окном слышался прилетевший за ней самолет.
После занятий Кларис до изнеможения бегала по стадиону, а потом отправилась в бассейн, где плавала до тех пор, пока перед глазами не замелькали утопленники и она, наконец, решила, что воды на сегодня с нее, пожалуй, достаточно.
Вместе с Арделией Мапп и десятком других курсантов Старлинг спустилась в комнату отдыха, чтобы посмотреть семичасовые новости. Сообщение о похищении дочери сенатора Мартин передали не в самом начале, но все же сразу после обзора женевских переговоров о разоружении.
Показали репортаж из Мемфиса, начавшийся со знака «Стоунхиндж-Виллас», ярко освещенного фарами патрульной машины. Не располагая никакой новой информацией, репортеры брали интервью у всех и каждого, включая друг друга. Представители властей Мемфиса и округа Шелби, завидев направленный на них лес микрофонов, в страхе прятали головы в плечи и под градом ярких вспышек несли совершеннейшую ересь. Фотокорреспонденты гурьбой неслись запечатлеть каждого, кто входил или выходил из квартиры Кэтрин Бейкер Мартин.
Когда в окне квартиры промелькнула тень Кроуфорда, собравшиеся у телевизора курсанты радостно загудели. Кларис лишь криво улыбнулась.
Интересно, подумала она, смотрит ли сейчас телевизор Буйвол-Билл? Что бы он мог сказать о выражении лица Кроуфорда? И знает ли он вообще, кто такой Кроуфорд?
Судя по разговорам, все остальные курсанты склонялись к мысли, что Билл, скорее всего, сейчас смотрит этот репортаж.
Диктор объявил о прямом включении — и на экране появилась сенатор Мартин, стоящая в спальне дочери на фоне висящего над кроватью вымпела Юго-Западного Университета.
Высокая женщина с волевым, хотя и немного простоватым лицом.
— Я обращаюсь к человеку, у которого спрятана сейчас моя дочь, — начала она, и подойдя ближе к камере, заговорила таким голосом, каким никогда нельзя разговаривать с преступником: — В вашей власти отпустить мою дочь и не причинить ей вреда. Ее зовут Кэтрин. Она очень спокойная и понятливая девочка. Прошу вас, отпустите ее, пожалуйста, не делайте с ней ничего. Все сейчас в ваших руках. Вся сила и власть. Я знаю, вы тоже способны любить и страдать. Только вы сумеете защитить ее от всего, что может причинить ей зло. Сейчас у вас есть прекрасная возможность доказать всем, что вы тоже способны на доброту, способны относиться к другим лучше, чем этот жестокий мир относится к вам. Ее имя Кэтрин.
Глаза сенатора Мартин пропали, и на экране появились кадры любительского фильма, где начинающий ходить ребенок пытается передвигаться, держась руками за гриву большого колли.
Голос сенатора за кадром продолжал:
— Здесь Кэтрин совсем маленькая. Отпустите Кэтрин. Где бы вы ни были, отпустите ее и вы будете располагать моей помощью и моей дружбой.
На экране замелькали фотографии: восьмилетняя Кэтрин Мартин держится руками за румпель яхты. Яхта стоит на берегу, а отец красит борта. Две недавние фотографии молодой девушки — одна в полный рост, другая крупным планом.
И снова на экране глаза сенатора:
— Перед лицом всей страны я обещаю вам, что вы можете всегда рассчитывать на мою помощь. А моя помощь может быть безгранична. Я сенатор Соединенных Штатов. Под моим контролем находится программа Стратегической оборонной инициативы, системы космического вооружения, которые все называют «звездными войнами». Если у вас есть враги, я могу уничтожить их. Если кто-то попытается навредить вам, я остановлю его. Вы можете позвонить мне в любое время, днем или ночью. Имя моей дочери — Кэтрин. Прошу вас, покажите нам всем свою силу, отпустите мою дочь, не сделайте ей ничего плохого.
Передача закончилась.
— Вот это лихо, — воскликнула Кларис. — Ну просто класс.
— Что она там сказала, «звездные войны»? — вскинула брови Арделия. — То есть если инопланетяне попытаются управлять мыслями Буйвола-Билла с другой планеты, сенатор Мартин сможет защитить его — кажется, это она имела в виду?
— Ну да, — кивнула Кларис. — Многим шизофреникам кажется, что ими управляют из космоса. Если у Билла тоже есть этот пунктик, может, такой подход заставит его раскрыться. Отличный выстрел, и она тоже молодец, даже глазом не моргнула, да? Во всяком случае, это даст Кэтрин хотя бы несколько лишних дней, пока будут вести поиски. А может и нет. Кроуфорд считает, что время его забавы с жертвой, похоже, начинает сокращаться. Но все равно стоило попробовать.
— Если бы он украл мою дочь, я вообще бы ничего не смогла пробовать. Слушай, а почему она постоянно повторяла ее имя?
— Пыталась заставить Буйвола-Билла взглянуть на Кэтрин, как на человека. Они считают, для того, чтобы так поступить с ней, он должен относиться к ней, как к вещи, а не как к человеку. Некоторые из маньяков говорили об этом во время допросов. Что в этом случае у них такое чувство, как будто они режут куклу.
— Как я понимаю, за всей ее речью ты видишь руку Кроуфорда?
— Может, Кроуфорда, а может и доктора Блума. А вот, кстати, и он.
По телевизору показывали записанное несколько недель назад интервью с доктором Аланом Блумом из чикагского университета.
Доктор Блум отказался сравнивать Буйвола-Билла с Фрэнсисом Долархайдом, Гарретом Хоббсом или кем-либо еще из известных ему маньяков. Отказался он и от того, чтобы называть убийцу «Буйволом-Биллом». По правде говоря, он вообще не сказал ничего определенного. Просто он считается крупным экспертом, может даже самым крупным, и средства массовой информации считали своим долгом показать его телезрителям.
— Мы не сможем напугать его ничем, что было бы страшнее тех вещей, которые он видит каждый день, — закончил свое выступление доктор Блум. — Но что мы можем — так это попросить его прийти к нам. Можем пообещать ему хорошее обращение, помощь и облегчение от страданий, и дать слово, что сдержим обещания.
— Помощь, облегчение… — проворчала Мапп. — Я бы тоже не отказалась сейчас от помощи, чтобы испытать облегчение. Да, этот доктор Блум не много им рассказал, но, по-моему, Билла он тоже не особенно тронул своей пламенной речью.
— Знаешь, а у меня все время не выходит из головы этот труп в Западной Вирджинии, — вздохнула Кларис. — Иногда забудусь на какой-нибудь час — и снова. Этот яркий лак у нее на ногтях… бррр…
Возвращаясь к себе в комнату, Старлинг обнаружила в почтовом ящике короткую записку: Пожалуйста, позвоните Альберту Родену. Ниже стоял номер телефона.
— Ну вот, опять подтверждается моя теория, — бросила она Арделии, когда обе с учебниками в руках улеглись на кровати.
— Какая теория?
— Когда знакомишься с двумя сразу, тот, кто тебе не понравился, постоянно звонит и шлет записки.
— Да, мне это тоже знакомо.
Зазвонил телефон. Кларис потянулась к трубке.
— Если это Бобби Лорэнс, скажи ему, что я в библиотеке. Скажи, что завтра сама ему перезвоню.
Но это оказался Кроуфорд. Он звонил из самолета. Голос слабо прорывался сквозь густой гул и треск помех.
— Старлинг, соберите вещи на двое суток. Встречаемся через час…
Она уже было подумала, что он положил трубку — до слуха доносился лишь шум. Но вдруг голос прорезался снова:
— …не нужно брать никакого оборудования, только вещи.
— Но где мы встретимся?
— В музее «Смитсониан», — бросил Кроуфорд, и тут же заговорив с кем-то сидящим рядом, положил трубку.
— Это Джек Кроуфорд, — радостно выдохнула Кларис, бросив на кровать дорожную сумку.
Арделия Мапп оторвалась от учебника, и прищурившись, молча наблюдала, как подруга молнией мечется по комнате, собираясь в дорогу.
— Я, конечно, не хочу ничем забивать тебе голову… — наконец проговорила она.
— Да хочешь, хочешь, — улыбнулась Кларис. Она уже знала, что последует за этими словами.
Работая по ночам, Мапп прекрасно окончила университет штата Мэриленд. В Академии она постоянно была второй в группе по успеваемости, поражая всех своим прямо-таки фанатичным отношением к учебе.
— Завтра у тебя экзамен по уголовному кодексу, а через два дня — зачет по физподготовке. Так что хотя бы намекни ему, что если он не замолвит словечко, тебя могут отчислить из Академии. Поэтому, когда он похлопает тебя по плечу и скажет: «Хорошая работа, курсант Старлинг», не бормочи: «Всегда рада помочь», а посмотри ему прямо в его бесстыжие глаза и скажи: «Я надеюсь, что вы лично проследите, чтобы меня не отчислили за пропуски занятий». Поняла, что я говорю?
— Ну, если я пойду на экзамен накрашенная… — подмигнула Кларис, открывая зубами заколку.