– Политик ничего не взрывает, он лишь заказывает музыку. Сейчас на пути террориста стоим только мы: Петр, Станислав и я. Ты знаешь что-нибудь, можешь помочь?
– Яшин... Майор... Артем, – произнес Усов, вытер лицо ладонью, отер ее о брюки. – Я помогал убрать тебя... Я помогал советами. Они убрали все связи... Я жив, значит, я ничего не знаю. Я не оправдываюсь, лишь рассуждаю. Майор говорил о грандиозном скандале. Это все, что я знаю. Цирк, это точно?
– Паша, ты сам сыщик, что в нашем деле точно? Я так считаю. – Гуров забыл о предательстве Усова, о том, что он консультировал попытку ликвидации его, Льва Гурова, видел перед собой лишь человека, который может помочь.
– Закрой цирк, отмени... – Усова начало тошнить, он замолчал, так как вспомнил, ведь майор говорил...
– Наемник получил деньги. Имеет переносное взрывное устройство огромной силы, если я отменю представление, он взорвет не цирк. Сейчас я знаю, где его ждать. Ну, Паша, вспомни, – Гуров уже не верил в успех, взглянул на Усова безнадежно.
– Если бы я мог что-нибудь вспомнить, был бы уже мертв, – пробормотал Усов.
– Ты и сейчас не жив. Иди.
Усов выбрался из машины и, по-стариковски шмыгая, скрылся в подъезде.
* * *В воскресенье, десятого декабря, в девять утра Гуров, Крячко и девять оперативников уголовного розыска подошли к зданию цирка на Цветном бульваре. Они собирались сменить ночную охрану, встать по периметру служебного коридора. Вход со двора и ящики с личными вещами артистов, стоявшие вдоль стен, Гуров считал наиболее уязвимым местом.
Вдоль ограды бульвара стоял автобус, сыщики на него взглянули, но не придали значения, оставили в том же ряду свои машины и направились в обход цирка к служебному входу. У дверей их встретил десантник в пятнистой униформе с автоматом.
– Приготовьте пропуска, – сказал розовощекий парень, оглядывая группу подошедших мужчин. – Артисты?
– Фокусники, – ответил Крячко. – Сынок, тебя кто тут поставил?
– Приготовьте пропуска и проходите, – парень повел мощными плечами, – здесь скапливаться запрещено.
Гуров почувствовал неладное. Крячко прошептал:
– Автобус у бульвара, ОМОН прислали. Они бы еще бронетранспортер приволокли.
– Выйди с ребятами на улицу. – Гуров вошел в здание цирка, увидал еще одного автоматчика, мужчину в униформе постарше, и знакомого начальника местной охраны.
– Полковник Гуров? – Пятнистый шагнул навстречу. – Майор Котов. – Он открыл внутренние двери. – Прошу, полковник, надо поговорить.
Гуров прошел в коридор, сказал:
– Ваши документы, пожалуйста, господин майор. – Он предъявил свое удостоверение, взял удостоверение майора, внимательно изучил, вернул, забрал свое.
– Полковник, я получил приказ взять под охрану здание цирка до окончания вечернего представления. В моем распоряжении пятьдесят прекрасно обученных бойцов спецназа, у нас мышь не проскочит.
Гуров смотрел на майора без раздражения, в творящемся бардаке парень был не виноват, миролюбиво спросил:
– И от кого вы собираетесь защищать объект, господин майор?
– Я получил соответствующие инструкции.
– От кого конкретно?
– Я подчиняюсь своему командованию.
– Подчиняйтесь, майор. – Гуров пожал плечами. – Меня это не касается, со мной десять сотрудников милиции в штатском. Я прошу пропустить их в здание. Вы будете выполнять свой приказ, мы решать свою задачу.
– Не могу, полковник. – Майор даже щелкнул каблуками. – Посторонние в здании находиться не должны. Терпение Гурова кончилось:
– Только майоры СС и КГБ позволяли разговаривать с полковником криминальной полиции в таком тоне. Мы поговорим позже, вы на всю жизнь запомните нашу встречу. Посторонних в здании не должно быть?
– И не будет. Я вам гарантирую.
– А артисты цирка, зрители?
– Умничаете. – Майор понимающе кивнул. – У артистов, между прочим, имеется удостоверение, у зрителей билеты.
– У меня есть персональное приглашение в ложу дирекции, – Гуров протянул приглашение, подписанное Юрием Никулиным.
Майор взглянул, усмехнулся:
– Здесь нет печати, сейчас проверим. – Он вышел в вестибюль, показал приглашение дежурной, сидевшей за столом у служебного входа, вернул Гурову. – Приглашение действительно на два лица, так что вы можете взять с собой одного человека.
Гуров его не слушал, взял приглашение, отвел в сторону начальника местной охраны.
– Игорь Михайлович, мне нужно девять билетов на одиннадцать и столько же на три часа дня. У вас же наверняка имеется броня.
– Все сделаем, но легче обратиться к Никулину, он распорядится...
– Юрий Владимирович – немолодой человек. Народный артист, не будем его волновать.
Решив вопрос с билетами, Гуров позвонил генералу Орлову.
– Что происходит, Петр? – спросил сыщик как можно спокойнее.
– Черт его знает! – Орлов матюгнулся. – С этими выборами все с ума посходили, со мной даже не советуются, просто ставят в известность. Слухи дошли до первого зама. К нему явились два депутата, журналисты. Жалуются на проведение повальных обысков. Наш главк от работы по данному делу отстранен, так что ты там находишься вне закона.
– Кобра, конечно, солдат уже увидел, сейчас перестроится, значит, до трех часов мы время имеем. Ты не можешь добиться...
– Лева, готовится приказ о моем увольнении.
– Понимаешь, Петр, это не главное.
– Конечно, – ответил Орлов. – У тебя какие-нибудь идеи появились?
– Кое-что, я чувствую себя в форме. Спецназ, естественно, мешает, но мы сделаем все возможное.
– Мне нечего тебе сказать, знай, твоя смерть ничему не поможет...
– Когда сказать нечего, молчи. Мы не уйдем отсюда до последнего мгновения. – Гуров положил трубку, взглянул на стоявшего в дверях кабинета Крячко. – Никогда не думал, что начну говорить красиво.
* * *Кобра толкался среди ребятни и взрослых, ожидавших начала представления, видел бойцов спецназа и улыбался. Он был доволен: солдатики – не профессиональные сыщики, с вояками иметь дело легче. И масштаб проводимой против него операции вдохновлял, делал его в собственных глазах значимее. Он понимал, что его отвлекающий маневр не прошел, трехчасовое представление могут и отменить. Что же, шарахнем через пару дней театр, можно и МХАТ. Эффект меньше, но спецслужбы все происходящее видят, никто против меня и слова не скажет.
* * *Распахнулись двери, ребятня, как и вчера, поначалу несколько робко, вошла в вестибюль, многие держались за руки взрослых, но стоило детям раздеться, увидеть поджидавших их медвежат и мартышку в нарядном комбинезончике, как фойе наполнилось многоголосьем и смехом. Взрослые пытались обуздать ребятню, но мгновенно превратились из ведущих в ведомых. Отцов и матерей, а в основном бабушек и дедушек, людей сравнительно молодых, тащили к зверям, в буфеты, к лоткам, где продавали мороженое и разноцветные шары.
Стоявших у входных дверей спецназовцев бесцеремонно оттеснили. То ли начальство, а возможно, и сами бойцы сообразили, что находиться здесь с автоматами негоже, и оставили оружие в своем автобусе. Молодые парни в форме быстро растерялись, уже через несколько минут забыли, зачем здесь находятся, приметы разыскиваемого вылетели у них из головы, они не знали, как себя вести, завидовали своим товарищам, которые несли службу у служебного входа, задних дверей и во дворе цирка.
Парнишка лет десяти, видно, из дворовых пацанов, схватил одного из бойцов за рукав и требовал отвести его в туалет. Женщина, сопровождавшая группу “вождей краснокожих”, увидев мужчину в форме, который стоял без дела, нагрузила на него верхнюю одежду своих подопечных, приказав занять очередь в гардероб.
Если бы Гуров сейчас мог смеяться, то хохотал бы вместе с ребятней.
Сыщиков у центрального входа работало лишь двое, они чувствовали себя в толпе привычно, сразу придумали себе занятие. Один держал веревочку с надувными шарами, за что продавщица была ему благодарна, торговала, получала деньги, отвязывала выбранный ребенком шар. Сыщик привычно смотрел на прибывающих гостей, профессионально выхватывая взглядом мужчин среднего возраста и подходящего роста. Второй опер встал у крайней раздевалки так, чтобы видеть входные двери, и “помогал” ребятне раздеваться, но видел все, что ему требовалось.
Гуров подошел к раздевалке, поднял брошенное на пол пальтишко, отдал мамаше. Опер тронул полковника за рукав и сказал:
– Если он пойдет через центральные двери, то выберет женщину с двумя детьми и младшего возьмет на руки.
– Обязательно. – Гуров одобрительно кивнул и не сказал, что, видимо, на утреннем представлении террориста ждать бессмысленно, а на дневной спектакль Кобра пойдет не через центральные двери, но подумал, что сыщик прав, ребенок на руках и молодая женщина со вторым чадом рядом – прикрытие великолепное.