— Клодия, да как ты вообще смеешь сейчас думать о чем-то, кроме… — Арагон, в конце концов, смог вклиниться в речь бессовестной девицы, притянув ее к себе.
— Государь, пожалуйста, сначала дайте мне кристалл и деньги, — по голосу баронессы было понятно, что дела потихоньку принимают второстепенное значение.
Но она все же сумела настоять на своем. Некоторое время Сиилин сотрясалась в своем убежище от беготни по лестницам и коридорам до сокровищницы, потом ее чуть не обнаружили, когда вытаскивали слитки и засыпали обратно монеты. Наконец все успокоилось, слышались только сладостные вздохи.
Сумка, в которой находилась пикси, осталась во внешних комнатах королевских покоев. Аккуратно выбравшись наружу, Сиилин нежданно для себя увидела Марджолину. Царица Бурь бесстыдно подглядывала за Арагоном и Клодией в приоткрытую дверь ванной. На лице эстарийки блуждала странная улыбка, и фее почудилось, будто Марго собирается присоединиться к забавам парочки.
Еще Сиилин почему-то подумалось, что такое вот развлечение на троих может иметь очень серьезные последствия. Интересно, какие именно? Точно! Фея выгребла из поистине бездонной сумки Кло свой мешочек, который отдала ей на хранение сразу, как только Айдена забрала к себе дурацкая тетушка. Порывшись в ворохе самых нужных для любой пикси вещей (блохи в склянке, сушеные лягушки, волшебные артефакты, драгоценные камни, отборная грязь, пара шишек и все такое прочее), она выудила оттуда карту с изображением неприятного смуглого мужчины с куцей бородкой и головой, обмотанной полотенцем.
В процессе поисков фея произвела немало шума, но доносящиеся из ванной стоны заглушили бы и куда более громкие звуки.
— Клодия, я люблю тебя! — послышалось приглушенное плеском воды пылкое признание короля среди внезапно наступившей тишины.
Кажется, девушка ответила ему, но среди разразившейся вновь какофонии страсти было уже не разобрать слов. Однако не ослепла же Сиилин и не оглохла, в отличие от самой баронессы, якобы все еще не способной разобраться в собственных эмоциях. Ох, ну раз тут вступили в игру высокие чувства, придется помочь! Ну что бы эти верзилы делали без феи?
— Эй, ты, — обратилась Сиилин к карте, — ответь: почему мне не по себе от мысли, что Марго вольется в любовный дуэт Клодии и Арагона?
— Ха, ясно даже полному кретину! — лицо на карте шевельнулось. — Но коль ты задаешь мне этот вопрос, так и быть, отвечу. Если сейчас король переспит с Царицей Бурь (а это непременно случится, к гадалке не ходи!), то, скорее всего, подпадет под ее власть. Это не мысленный контроль, как у Лексиз, — она зачарует его, а эстарийские чары невероятно сильны и коварны. Сама Марджоли не прочь воспользоваться случаем для повышения своих шансов на победу в войне. Если ее план сработает, она останется в выигрыше, объединив Леодар. Если нет — обезумевший от похоти король своими действиями спровоцирует гражданскую войну в Арагоне, которой тут же воспользуется Ксандрия. Ну а собранная к тому моменту армия нелюдей под предводительством Царицы Бурь ударит всем в спину. Надо упомянуть, — с гадкой улыбкой добавил человек с карты, — Клодия тоже не до конца честна со своей подружкой.
Козлобородый дядька на картинке повернулся к фее спиной, после чего кусок картона медленно рассыпался хлопьями пепла. Ничего себе! Сиилин, прямо скажем, не имела ничего против победы нелюдей, но что-то в ней воспротивилось такому повороту истории. Почему все эти дрянные, по их собственным словам, полноразмерные народы не могут жить в мире друг с другом? Вот пикси всех любят одинаково, со всеми дружат!
Впрочем, у Сиилин уже появилась идейка. Она еще покопалась в сумке баронессы и извлекла оттуда витой серебряный свисток, который относительно размеров феи сошел бы за хорошую духовую трубу. Сначала Сиилин хотела подсунуть Арагону в руки статуэтку козлика, которая обратила бы монарха на несколько часов в соответствующее животное. Но, чего доброго, эстарийка не станет пренебрегать оскотинившимся королем? Посему — свисточек! Подняв волшебный артефакт двумя руками, пикси изо всех сил дунула в него.
Ну вот, сплошной обман — ничего не произошло! Марджолина все также стояла перед дверью, готовясь открыть ее. Но вдруг она застыла, на лице ее проступило выражение, словно она заглотила осиное гнездо (Сиилин про себя отметила эту идею), а в следующий миг рухнула на пол, зажимая руками уши и пронзительно крича. От этого воя полопались стекла, по стенам поползли трещины, мраморная ванна, в которой веселились Клодия и Арагон, раскололась пополам, выплеснув потоки воды. Пикси же звуковой волной попросту снесло к стене и придавило взлетевшим с пола ковром.
Последнее, что успела заметить фея прежде, чем ее облепил ворс, — это как продолжавшая вопить Марджолина поднялась и, снося попавшуюся по пути мебель, мечется по комнате. Тут раздался чудовищный скрежет — семь верхних этажей дворца, распустившись обломками, обрушились вниз. Разъяренная Царица Бурь взлетела в усыпанное звездами небо, и уже через несколько мгновений ее завывания затихли вдали. Шутка пикси опять удалась на славу.
— День 15 мая года 1827 от основания великого королевства Арагон.— Ничто так не ожесточает сердца судей, как вера в собственную непогрешимость.
Рафаэль Ламб, жрец Мистралины.Вот и поставлена точка в истории Ордена Странствий. В ней есть героические страницы, но нынешние деяния перечеркнули все прежние заслуги. Даже древнее преступление Ордена на Золотых Полях, когда мечи были обнажены против тех, кто гостеприимно принял людские кланы на своих землях, меркнет перед их последним жестоким замыслом.
Клодия передала нам разговор с Царицей Бурь. Странно, но, мне показалось, девушка перестала воспринимать ее как врага, несмотря на нападение эстарийки на государя в столице. Их связывает что-то, это заметно, но пока баронесса не вдается в подробности. Конечно, новую версию легенды все восприняли по-разному: Эвистрайя — как должное, я и Джон — как ожидаемое и вполне вероятное, Арагон остался уверен в непогрешимости своего предка, а скорее — равнодушен. Гилберт явно слушал подобную ересь с неприязнью, остальные просто познакомились с очередной сказочкой. Сама Клодия будто узрела блистательную истину, и теперь у нее болят глаза, но не смотреть она больше не может. Надеюсь, леди выдержит новое испытание, она удивительно стойко переносила их до сих пор.
А теперь по порядку. Из Аэнара наши две путешественницы вернулись к вечеру в сопровождении государя, не пожелавшего пропускать потеху. На самом деле его величество, по-моему, не захотел расставаться с Клодией и неслабо поднапряг придворных чародеев — перемещение на такое расстояние наверняка задачка не из легких. С ними прибыл адепт Колледжа Путешествий, который поможет монарху следить за делами в столице, за сборами войск, за маневрами ксандрийцев. Армии людей соединятся на границе Золотых Полей, чтобы предотвратить внезапное нападение, — естественно, никто никому не доверяет до конца, да и население не поняло бы отсутствия военных приготовлений.
Баронство Штейн должно выставить сотню воинов. Учения идут полным ходом, а Леонард без передышки работает, обеспечивая наших новобранцев доспехами и оружием (само собой, на баронские средства — мы не хотим отправлять своих подданных в неглиже).
Вновь оставив манор в надежных руках Моны, мы отправились в горы Эрбека. Баронесса предположила, что там находится тайник с Луком Богов. Эту область продолжает скрывать от взоров королевских чародеев некая завеса, наводя на мысль о существовании других участников заговора, продолжающих дело Сеймура. Клодия хотела удостовериться лично. Ну а меня интересовало, куда же обращен взор статуи Арессы, находящейся, по словам Эви, как раз в центре «слепого пятна». Вряд ли это простое совпадение.
Природа разбушевалась не на шутку. Едва галеон поднялся над замком, зарядил мелкий надоедливый дождь, усиливающийся по мере нашего приближения к горам. В итоге разразился настоящий шторм. Капитан все-таки провел судно над Безымянной седловиной и сел в долине Венца богов на самой границе непроницаемой таинственной пелены. Попытка приземлиться ближе к громадине статуи, видимой уже отсюда, стала бы самоубийством. Сиилин предпочла остаться на борту, чтобы ее ненароком не унесло. Более того, фея не позволила Татхи и Лексиз идти с нами, утверждая, будто мы обязательно их угробим. Жаль, она не имеет подобного влияния в глазах Эви, — та снова не устрашилась ни безумия стихии, ни предполагаемой встречи с опасным противником. А мне за нее волноваться! Гвинет тоже не отважилась ступать на проклятую, по дварфийским поверьям, землю. Остальные идут. Единственное, прежде чем покинуть судно, я попросил навигатора отметить направление «взгляда Арессы» на карте.