Мужчины форсировали топь самостоятельно, но отягощенные поклажей, потому что брыкающихся осликов пришлось также переправлять на руках. Не самая приятная ноша после очаровательных барышень. Отойдя от булькающей трясины еще на десяток метров, мы разбили лагерь. Дописываю дневник и заступаю на дежурство. Первая смена за мной и Саффи.
**
Кровать располагалась таким образом, чтобы лежащий на ней мог при желании любоваться очаровательными пасторалями через большое окно. Сейчас, правда, насладиться видами мешала пелена дождя, скрывшая обширные луга, редкие поместья фермеров с лоскутами возделанных полей и безбрежное лиственное море Черного Леса, обступившее земли баронства с востока. Риовейн и озерная гладь, расстилающиеся южнее и гораздо ближе к холму, на котором стоял замок, едва-едва проглядывались сквозь кисею серебристых капель.
И все же сэру Джону только и оставалось — смотреть в окно, наблюдая, как темнеет затянутое тучами небо. И размышлять.
А поразмыслить предстояло о многом. Ведь рыцарь явился в Штейн с совершенно определенной целью, от которой в данный момент, волею случая, оказался необычайно далек. Джон усмехнулся, чуть-чуть посмаковав этот довод. «Волею случая» — донельзя удобные слова для человека, стремящегося приуменьшить степень своей вины.
Сеймур Годханд и его сообщники давно привлекли внимание Белого Ордена. В те далекие времена Колледж Прикладной Технической Магии еще не распустили, его глава и ученики не обратили свои знания во зло, юный Джон еще лишь недавно прошел обряд смены имени и закрасил родовой герб на щите белой краской, а пост Великого Магистра принадлежал сэру Кайлу…
И погода, и необходимость валяться в постели, и, разумеется, парочка бутылок замечательного местного вина, стоящая на резном прикроватном столике, располагали к порции старых добрых воспоминаний.
Путешественник, проживший достаточно долго, всегда может оживить в памяти историю приключений, взглянув на свои шрамы. Давешняя встреча с Сеймуром оставила превосходное напоминание о визите в Штейн. Наверное, когда ожог от попадания огненного шара окончательно заживет, то станет похож на многолучевую звезду. А вот леди Клодия, по-видимому, вознамерилась осчастливить Джона сразу двумя рубцами: на сердце и на совести. Посторонний их не заметит, но выкинуть из головы связанные с ними события будет ох как непросто.
Силы Белого Ордена пришли в движение, только лишь удалось выяснить: Сеймур с приспешниками нашли способ воплотить и подчинить своей воле легендарную Царицу Бурь, правившую Благословенными Землями еще до прихода сюда людей. Обуздав мощь богини, мятежники планировали вновь объединить весь Леодар под дланью Годханда. По информации, имевшейся у Джона до приезда в Штейн, здесь собрались виднейшие адепты, включая главу «культа», Сеймура Годханда и некую женщину по имени Клодия, по своей воле согласившуюся стать вместилищем злобного духа. Да, когда-то уважаемый чародей, напомнивший миру значение древней магии, которой пользовались братья-короли в битве с нелюдями, превратил науку в религию. Себя он провозгласил чуть ли не наместником забытых людских божеств. А девица якобы специально воспитывалась им для высокой роли.
Бесспорно, самым очевидным выходом в сложившейся ситуации стало бы убийство Клодии. Великий Магистр Гленн послал своего лучшего ученика захватить девушку и представить ее пред Советом Ордена. Из опасений, что мятежники могли подготовить не одну кандидатуру для призрака, рыцари решились провести церемонию самостоятельно и изгнать Царицу, едва она обретет телесную оболочку. Однако теперь у сэра Джона имелись вполне определенные сомнения на этот счет. Воин въезжал в Штейн как персонаж героического эпоса, а угодил прямиком в любовную драму.
Можно ли верить Клодии? Не подпал ли Джон под влияние могущественных чар? Опыт и проницательность твердили рыцарю, что девушка не только не состоит в заговоре, но и сама не в восторге от событий, невольной участницей которых ей пришлось стать. Попытка «Весельчаков Донателло» захватить баронессу, ее яростное сопротивление им и последовавшее негодование, кажется, были подлинными. Или нет? Или Клодия искусно завлекает всех в сплетенные Годхандом сети? Не было ли и это нападение, и отступление Сеймура искусно разыгранным спектаклем? В самом деле, одержать победу над знаменитым чародеем удалось на удивление легко. Не настолько, чтобы вызвать серьезные подозрения, но достаточно для сомнений…
Так или иначе, очарованию девушки поддалось большинство находящихся в замке мужчин. Впрочем, Гилберту и его величеству Арагону XIII возраст вполне позволял терять голову в присутствии красоток, придворные воздыхатели и простолюдины, всегда готовые ложиться под грациозные ножки, даже не учитывались. А вот ему, Джону, следовало бы поостеречься… Однако любвеобильный (хотя и относящийся к женщине вне постели или кухни с нескрываемым презрением) Вальдо наглядно демонстрировал отсутствие магической составляющей в притягательности Клодии, ежедневно отчитывая друга за чрезмерное внимание к девичьим прелестям, пускай и таким выдающимся. Почему-то черномазого мерзавца эти самые прелести совершенно не пронимали. Негр требовал выполнить уже предписание, передать Клодию прочим магистрам и заняться чем-нибудь достойным. И все же, несмотря на его увещевания, Джон медлил.
«Дворянка изящна и ухожена, но горда, коварна и жеманна. Горожанка свежа, непосредственна, но при том алчна и глупа. С путешественницей не соскучишься, если забыть о присущих ей ветрености и своенравии. Чародейка умна и загадочна, но опасней всех остальных, вместе взятых», — размышлял рыцарь, всматриваясь в рубиновую глубину наполненного бокала. За время, которое Джон провел в обществе Клодии, он, сам того не ожидая, обнаружил в ней множество из достоинств вышеназванных типажей. Недостатки же девушки рыцарь, навидавшийся на своем веку всякого, находил несущественными. Ее внимательный взгляд из-под ресниц будоражил кровь, звал совершать подвиги, успокаивал гнев и боль, лучился смехом и грустил одновременно.
Опять-таки ситуация позволяла Джону не спешить как с выводами, так и с действиями, и он собирался воспользоваться открывающимися возможностями в полной мере. Во-первых, ошибка ставила под угрозу жизни ни в чем не повинных людей, а во-вторых… расположение и внимание Клодии стоили того.
— День 8 апреля года 1827 от основания великого королевства Арагон.Пока есть пара минут, зафиксирую происшествия минувшей ночи. Вчера я наладил систему звуковой сигнализации напротив тоннеля, ведущего дальше вглубь: подвесил на веревке котелки со всякой металлической мелочью внутри. Хитрость оправдала себя, потому как Гилберт едва не проворонил (похоже, он залюбовался спящей Клодией) приползшее в лагерь чудище — белесого червя, способного, кажется, заглотить целиком пару человек. Впрочем, здесь хватило одного удара моего меча — тварь тут же перестала досаждать нам.
Хорошо хоть, нападение случилось под утро: спать после него как-то расхотелось. А тут еще обнаружилось, что наши верные, уже столько пережившие ослики в панике устремились обратно на поверхность. Конечно, оба погибли. Одного из них в середине каменной тропки через болото на наших глазах облепили пиявки, и он с жалобным ревом опрокинулся в трясину. Второй, наверное, утонул раньше. К счастью, основную часть мешков мы с животных сняли на ночь, поэтому возвращаться не стали. Носильщиком, как я понимаю, выступать снова мне, ну, может быть, Кайт с Гилбертом подсобят, а кое-что придется оставить здесь.
Теперь вперед, дальше в подземелье. Эвистрайе известна только дорога до входа в руины, внутри нам придется искать верный путь самим. Выступаем!
**
Миновал день, мы прошли подземный лабиринт до конца, вернулись и снова разбили лагерь. На сей раз на свежем воздухе. Уж лучше честные волки или давешний Серый Бродяга, чем всякая облюбовавшая темные пещеры мерзость. Может, кто-то обвинит меня в трусости, но после сегодняшнего «маленького приключения» в сознании остаемся я, Эви да Клодия с Айденом. Причем маги вынуждены постоянно колдовать, поддерживая жизнь в наших спутниках, поэтому в конце каждого сеанса лечения у них самих сил остается лишь на то, чтобы вяло лежать, восстанавливая ману.
Началось все довольно бодро. Через узкий коридор мы перешли в огромную каверну, заросшую настоящими грибными джунглями. Спустя всего минуту пребывания здесь выяснилось: грибы агрессивны и плотоядны. Впрочем, стоило мне разрубить пару гигантских поганок, а заодно с ними какую-то дрянь, похожую на летучий колпак, спрыгнувшую на Вивиан, как разум грибницы оценил исходящую от нас опасность — заросли расступились. Очень, надо сказать, кстати: грибы чуть не сожрали Арагона XIII, бросившегося в лобовую атаку на одно из поганковых деревьев.