– Это одно и то же. – У Зима в руках снова был его жезл. Он покрутил его и спросил: – Может быть, вы тоже хотите драться с жезлами?
– Это было бы несправедливо, сэр, – ответил Генрих. – Мы будем драться голыми руками, если вы не возражаете.
– Как хотите. Кенигсберг, да? Правила?
– Какие могут быть правила, сэр, если нас трое?
– Интересное замечание. И договоримся, что, если у кого-нибудь будет выдавлен глаз, его нужно будет вставить обратно, когда мы закончим драться.
И скажи своему соотечественнику, что я готов. Начинайте, когда захотите. – Зим отбросил свой жезл.
– Вы шутите, сэр. Мы не будем выдавливать глаза.
– Не будем? Договорились. И давайте начинайте, Или возвращайтесь обратно в строй.
Я не уверен, что все произошло так, как мне помнится теперь. Кое-что подобное я проходил позже, на тренировках. Но думаю, случилось вот что: двое парней пошли на сержанта с двух сторон, пока не вступая с ним в контакт. В этой позиции для человека, который работает один, есть выбор из четырех основных движений, дающих возможность использовать преимущества более высокой подвижности и координированности одного по сравнению с двумя.
Сержант Зим всегда повторял (он был совершенно прав), что любая группа слабее одного, за исключением того случая, когда эта группа специально подготовлена для совместной работы. К примеру, сержант мог сделать ложный выпад в сторону одного из них, затем внезапно рвануться к другому и вывести его из строя (в элементарном варианте – хотя бы ударом по коленной чашечке). Затем спокойно разделаться с первым из нападающих.
Однако он позволил им обоим напасть. Майер быстро прыгнул к нему, видимо, надеясь каким-то приемом повалить сержанта. После этого Генрих мог, например, пустить в ход свои тяжелые ботинки. Поначалу, по крайней мере, казалось, что сценарий развивается именно так. На самом деле с захватом у Майера ничего не вышло. Сержант Зим, поворачиваясь ему навстречу, одновременно ударил двинувшегося к нему Генриха в живот. В результате Майер как бы взлетел и мгновение парил в воздухе.
Однако единственное, что можно было утверждать точно – это то, что борьба началась, а потом оказалось, что на земле мирно спят два немецких парня. Причем лежали они рядом, только один лицом вверх, а другой – вниз.
Над ними стоял Зим, у которого даже не сбилось дыхание.
– Джонс, – сказал он. – Нет, Джонс ушел, не так ли? Махмуд! Принеси-ка ведро воды и верни их на место. Кто взял мою палку?
Немного погодя ребята пришли в сознание и мокрые вернулись в строй.
Зим оглядел нас и спросил уже более умиротворенно:
– Кто еще? Или приступим к упражнениям?
Я никак не ожидал, что кто-нибудь еще отважится попробовать. Однако неожиданно с левого фланга, где стояли самые низкорослые, вышел из шеренги парень. Он повернулся и прошел к центру строя. Зим посмотрел на него сверху вниз.
– Только ты один? Может, хочешь взять себе партнера?
– Я лучше один, сэр.
– Как хочешь. Имя?
– Суцзуми, сэр.
Глаза у Зима округлились.
– Ты имеешь отношение к полковнику Суцзуми?
– Я имею честь быть его сыном, сэр.
– Ах вот как! Прекрасно! Черный пояс?
– Нет, сэр. Пока еще нет.
– Приятно послушать скромного человека. Ладно, Суцзуми. Будем драться по правилам или пошлем за доктором?
– Как пожелаете, сэр. Однако я думаю, если позволите высказать мне свое мнение, что по правилам будет благоразумнее.
– Не совсем понимаю, о чем ты, но согласен. – Зим опять отбросил свой жезл, затем они отступили друг от друга, и каждый из них поклонился, внимательно следя за противником.
Они стали двигаться, описывая окружность, делая легкие пробные выпады и пассы руками. Я почему-то вспомнил о боевых петухах.