— И вовсе это не печально, — возразил Том. — Мороженое должно таять.
— Правда?
— Конечно!
— А я не знала. Я так плакала, когда увидела, как тает мороженое.
— Какое мороженое, Лора?
— Девочка из мороженого, мальчик из мороженого, — ответила Лора. — А я не знала. Столько слез, и все зря. Я плакала, пока тоже не растаяла. Вы точно знаете про мороженое?
— Нет, — сказал Том, — не точно. Я не знаю, что произошло, но это и неважно. Послушайте меня, Лора: однажды, шесть лет тому назад, я стоял перед входом к «Отто Зейфангу».
— Почему вы там стояли?
— Я там работал. Я стоял и разговаривал с дегустаторами кофе — Ниммо, Пиберди и Рингертом.
— Где они теперь?
— Ниммо умер, Рингерт здесь, а где Пиберди — я не знаю. Так вот: я там стоял и увидел, что по Уоррен-стрит идет прекрасная девушка.
— Прекрасная?
— Самая прекрасная девушка в мире.
— И кто же она была?
— Вы, Лора.
— Я? Самая прекрасная девушка в мире? Должно быть, вы ошибаетесь.
— Нет. Это были вы, Лора.
— Ну а теперь уж я наверняка не самая прекрасная девушка в мире.
— Вот об этом я и хочу поговорить.
— Хорошо, поговорите.
— Я хочу, чтобы вы снова прошли по Уоррен-стрит.
— Вы хотите?
— Да.
— Почему?
— Не знаю, как это выразить… Я люблю вас.
— Что вы хотите этим сказать?
— Не знаю. Наверно, я хочу этим сказать… что вы по-прежнему самая прекрасная девушка в мире.
— Вот уж нет.
— Да — для меня.
— Нет, — сказала Лора. — Это так самонадеянно — быть прекрасной. Это просто дурной вкус. И это вызывает жалость куда большую, чем когда ты лежишь и знаешь, что ты мертвая.
— Вы не мертвая, Лора.
— О нет, мертвая.
— Лора, ради бога, я люблю вас, Лора.
— Извините, очень прошу извинить меня, но я все-таки хочу быть мертвой. Томас Трейси не знал, что и думать. Неужели она и в самом деле сумасшедшая?
Как и доктор Пингицер, он не знал.
Так или иначе, она была в «Бельвю».
До этого она много месяцев лежала в горячке и, по мнению специалистов, скоро должна была умереть.
Они знали, что потом все они тоже умрут, но это их не тревожило, потому что они надеялись умереть в здравом уме и твердой памяти.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Беспокойная для Нью-Йорка неделя миновала.
Тигр был по-прежнему на свободе, то есть, попросту говоря, умирал от голода и страха под комнатой, где Руш, Рубелинг и Райан бальзамировали мертвецов.
Однако, по сведениям из газет, в понедельник утром тигра видели в трех разных местах в Гарлеме, в двух — в Гринвич-Виллидж и в шести — в Бруклине; а в Фресно, штат Калифорния, мальчик убил из ружья двадцать второго калибра черную кошку, чье сходство с тигром Тома Трейси было достаточно велико, чтобы стоило заняться ею. Фотография мальчика, который гордо держит за хвост убитую кошку, обошла все газеты страны.
Фамилия его была Бенинтенди, имя — Сальваторе.
К вечеру во вторник тигра уже видели самые разные люди во всех концах страны.
Какой-то лондонец увидел его в Сохо и послал в «Таймс» письмо, где объяснял, как эта, говоря его словами, «тварь» могла попасть туда. Объяснение было очень интересное, и симпатии автора были целиком на стороне «твари», как это бывает иногда с симпатиями англичан — во всяком случае, добродушных английских чудаков.
Букмекер в Сиэтле, избитый людьми из шайки соперничающего букмекера, сообщил полиции, что на него напал «Тигр Тома Трейси».
Хозяин одного чикагского салуна стал рекламировать новый коктейль «Тигр Тома Трейси», двадцать пять центов порция.