Такая реакция с его стороны наводит на мысль, что, помимо ранее выявленных симптомов, у обследуемого налицо также комплекс мученичества; кроме того, реакция эта свидетельствует о психотическом высокомерии и пренебрежении к интеллектуальным возможностям общества. Обследуемый явно находится во власти бредовых идей, считает, что законы, определяющие поведение остальных членов общества, в его случае не имеют силы. В основе такой уверенности лежит длительное общение с неким воображаемым тигром, который, как заявляет обследуемый, принадлежит исключительно ему и, по его признанию, обладает даром речи — иными словами, способен общаться только с Томом Трейси. По-моему, ни у кого не может быть сомнений в том, что его необходимо отправить в «Бельвю» для обследования и лечения.
Вот как Томаса Трейси в одно прекрасное октябрьское воскресенье отправили в психиатрическую больницу «Бельвю».
Том обнаружил, что люди там совсем сумасшедшие. И еще обнаружил, что у каждого из них есть тигр — очень больной, очень рассерженный, где-то глубоко раненный тигр, утративший чувство юмора, любовь к свободе, радость, фантазию и надежду.
Был там сын Ниммо с поникшим, умирающим тигром; дочь Пиберди с тигром, напуганным до смерти, который носился без остановки взад-вперед; Рингерт собственной персоной с тигром, похожим на усталого старого пса.
И Лора Люти, чья некогда прекрасная тигрица была теперь загнанной, истощенной и жалкой.
Без тигра был один Томас Трейси.
Тигр Тома Трейси скрывался в подвале похоронного бюро Руша, Рубелинга и Райана, что на Мэдисон-авеню, между Пятьдесят пятой и Пятьдесят шестой улицами. Там было темно и таинственно, и все ил поминало о смерти. Тигр скрывался под комнатой, где Руш, Рубелинг и Райан украшали мертвецов пудрой, румянами и улыбками.
Там и лежал его тигр в страхе и одиночестве, тоскующий и павший духом, и было у него только одно желание — умереть.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Стоит ли говорить, как повлияла на жителей Нью-Йорка история Тома Трейси и его тигра, расписанная на первых полосах всех газет; раздутая до еще больших размеров известными и неизвестными комментаторами радио и телевидения; дополненная кадрами кинохроники, где Томас Трейси и его тигр шли вместе по Пятой авеню, заходили в церковь я выходили из церкви; подтверждавшаяся фотографиями, где Том Трейси пил кофе с доктором Пингицером в обществе полицейских, психиатров, газетчиков и других?
Повлияла самым обычным образом.
Простодушные собаки, направлявшиеся в укромное место облегчиться, сталкивались с мужчинами, которые, увидев их, падали как подкошенные; женщины визжали при виде любой тени и шлепали детей, просившихся на улицу погулять.
В воскресенье вечером все сидели по домам, а многие — и в понедельник утром, так как тигр был все еще на свободе, а Томас Трейси — в «Бельвю».
Томаса Трейси много обследовали.
Он, в свою очередь, тоже нашел своих обследователей небезынтересными.
В свободное время Томас навещал Лору Люти, которая никак не могла его вспомнить. Он завел разговор о воскресном визите в Фар-Рокауэй, но Лора, бледная и поблекшая, ничего не помнила.
— Я съел тогда шесть шоколадных конфет, — напомнил Том.
— Надо было съесть семь, — сказала Лора.
— Зачем?
— Тогда была бы одна про запас. Всегда хорошо иметь про запас. Я всегда была такого мнения.
— Иметь про запас шоколадные конфеты? — спросил Том.
— Все вообще, — ответила Лора. — Мать, отца, жизнь, удачу. Шесть хорошо, но с одной про запас еще лучше. Одна, одна, еще одна, должна же быть еще одна.
— Неужели вы не помните? — спросил Том. — Ваш отец еще пошел за мороженым.
— Мороженое тает. В этом секрет мороженого — оно тает.
— Лора, — сказал Том, — посмотрите на меня, послушайте меня.
— Ничего нет печальней тающего мороженого, — сказала Лора.